Вокруг света 1968-07, страница 12

самозабвенно танцевали хоро — вольное, чистое, будоражащее кровь, страстное — то самое, что танцевали при свете высоких костров родопские хай-дуки.

...Вот так и запомнилась Болгария, так она и вспоминается. Старинные, пахнущие смолой и вином улички Несебыра и светящийся в ночи, похожий на транзистор Дом журналистов на самом берегу, зарево кремниковских домен, пылающее в непроглядной августовской тьме, и гулкие плиты во дворе Рильского монастыря, окруженного самыми зелеными в мире горами, рассказы пастухов в настоящей, а не туристской кошаре и верлибры Дамяна Дамя-нова, фильмы Рангела Вылчанова, ироничные, элегантные и безбожно земные глаза святых в соборе | Александра Невского, душу бередящие хайдукские баллады и неистовый голос Лили Ивановой, который разносится над вечерним побережьем.

А вожатый был все-таки молодец. Он учил нас верить, что мальчиков из заснеженных московских переулков ждут дальние страны, полные солнца, тепла и доброго чувства к тому великому и простому городу, в котором они выросли.

Веселье — тоже традиция в Болгарии. Это танцуют в пестрых нарядах, в причудливых масках «кукеры». Каждую весну веселые ряженые встречают как предвестницу нового богатого урожая.

А там

где быть положено

строительствам великим> Проходит перелесками

синяя весна.

Она идет, красавица,

идет и тихо дышит В дыму берез вскипающих,

в седом дыму костров. Лесное море волнами

тяжелыми

колышет.

И поезд

глухо лязгает

дорогами ветров. Эти строки из Ауговского я вспомнил снежной зимой, во время поездки на Кольский полуостров, на строительство нашей самой северной атомной станции...

ОГНИ

4КШР олярная ночь. Семь часов II утра. В гараже шоферы, Iff намотав на проволоку паклю и облив ее соляркой, разогревают факелами моторы.

— Послушай, не на промпло-щадку?

— Нет... На бетонный...

— Давай ко мне, подброшу!

Я забираюсь в кабину. Парень рвет с места. И тут же в кабину врываются снопы света — это сзади к нам пристраивается МАЗ, за ним еще и еще. Дорога идет как бы волнами, и МАЗ то тонет в темноте, то, освещенный, взбирается на волну. С одного из гребней видно зарево от бесчисленных, мерцающих на морозе огоньков. Дорога круто пошла вверх через сопку, и я, наконец, увидел все море огней. Было такое ощущение, будто летишь на самолете и далеко, где-то справа, огромный современный город, раскинувшийся на многие километры.

— Ну как? — кивнул шофер и, не дожидаясь ответа, заключил: — То-то! — Потом вдруг улыбнулся и засвистел какой-то веселый мотив.

— Что это за город?

Парень как будто не слышал. Он продолжал свистеть, а потом снисходительно обронил:

— Ничего. Разберешься...

И снова рев мотора и пропадающий ритм мелодии...

— Ты что, оглох, что ли? — донеслось до меня.

Я обернулся. Было неожиданным увидеть, что у парня на щеках ямочки и обычные, а совсем не огромные, цепко держащие баранку руки.