Вокруг света 1968-07, страница 16

на стройплощадки, бетонные заводы, стройбазы, угнали всю технику. Три компрессора и бурма-шины, закончив свое дело, стоят далеко в стороне. Паренек в солдатской шапке, знающий, что такое шесть тысяч кубов породы, поднятые на двести-триста метров над землей, осматривает площадку, нервничает, гонит ребят в укрытие, кричит и машет рукой кому-то на дороге.

К деревянному срубу без окон, со смотровыми щелями подошел начальник взрывников Михайлов. Вслед за ним в блиндаж быстро спустился мастер в тельняшке. Он зарядил и проверил ракетницу.

— Пойду на ту сторону, на дорогу. Как бы случайная машина с шоссе не выскочила.

— Через пятнадцать минут после сирены, — сказал Михайлов,— дашь красную.

Они сверили часы, и мастер исчез так же стремительно, как и появился. Через несколько минут взлетела предупредительная белая ракета. Затем Михайлов подозвал солдата, спустившегося в блиндаж, и попросил:

— Коля, проверь еще раз, все ли в порядке.

Николай ушел, и вслед ему взвыла сирена. В ее тревожном звуке было что-то жуткое. Вспомнилась война. И сразу же не

вольная улыбка — эта сирена не перед налетом, не перед разрывами бомб...

— Порядок, — сказал Николай.

Темнеет... Оставшиеся несколько минут длятся очень долго.

Наконец далеко за дорогой взлетела красная ракета. Михайлов посмотрел на часы.

— Приготовились... — Он покрутил рычаг, и вспыхнули сигнальные лампы...

Раздался мощный, словно подземный, толчок, и было такое ощущение, будто смещаются земные пласты и ты стоишь в самом центре оглушительного взрыва. Я бросился к щели в стене.

— Не сюда! В угол! — закричал Николай.

Отскочив в угол и приникнув к щели, я увидел пламя высотой в несколько метров и во всю ширину смотровой щели. И вдруг сверху на блиндаж обрушился град камней, бревенчатый потолок задрожал и треснул от удара каменной глыбы. Черный сноп породы, поднятый взрывом, стал опадать и загасил огонь. Но вместо него вверх устремился поток дыма и пепла.

Когда момент этого удивительного по своим ощущениям состояния прошел, ко мне, человеку постороннему, подкралось чувство, будто я потерял что-то. Словно этот громадный пласт

неустроенной земли, сорванный в одно мгновение взрывом, — тот самый пласт, который бульдозеры скребли и перемещали бы так долго! — а теперь легший как это нужно было людям, словно этот пласт был и во мне; и теперь он оторвался, взлетел и переместился так быстро и целесообразно, что к изменению надо было привыкнуть, чтобы понять его, принять, а не думать о нем лишь с удивлением и восхищенно.

В этот вечер я долго бродил один. Я познакомился с чем-то реальным и настоящим и, едва познакомившись, потерял... Для того чтобы возвратить этот момент, я должен был немедленно приняться за работу и увидеть то, ради чего были этот взрыв, это пламя и взметнувшиеся глыбы.

ВРЕМЯ

Бывает так, что увидишь новый поселок, или только что построенный квартал будущего города, или начало работ будущей большой стройки — и память точно зафиксирует виденное. Но словно чего-то не хватает — и молчит воображение. А это строительство — квартал этого города, огни, и дороги, и люди — как-то легко дало мне возможность представить будущее.

АНДРЕ Ш AM С ОН, французский писатель

ПОХОД ЗА СЧАСТЬЕМ

ШШуже довольно долго жил в Бразилии, и знако-JM мые, которым я писал домой во Францию, от-вечали мне, что пора бы перестать удивляться, особенно в моем возрасте. Я хотел внять их совету и не удивляться, когда случилась эта встреча на окраине города Белу-Оризонти.

Вначале я просто услыхал скрежетание металла. Потом на окраине появилась вереница грузовиков. Это были старые машины, казалось проделавшие изнурительную военную кампанию в неизвестной армии. Двухосные, четырехосные утомленные грузовики с навечно въевшейся пылью, на разболтанных шасси, с одной фарой или совсем слепые, без крыльев, с радиаторами, кипящими как котлы на шабаше ведьм, с покрышками, где пеньки осталось больше, чем резины...

Каждый грузовик был набит до отказа. Негры стояли вдоль дощатых бортов, оборванные, в распахнутых рубахах и бесформенных шляпах. Какая-то моторизованная колонна нищеты. Среди общего шума не раздавалось ни одного человеческого голоса. Лишь грохот и абсолютная тишина вокруг...

Ни один из стоявших в кузове не поднял руки,

как это обычно делают в Бразилии, проезжая мимо. Все, казалось, были подавлены сверхчеловеческой усталостью и безразличны ко всему.

Откуда катили эти люди? Из какого ада вырвались они?

...Мне рассказал об этом мой друг Альберту.

— Вы видели самую ужасную в мире нищету, — так начал он, — самую большую нищету и самую фантастическую надежду. Все эти люди живы лишь благодаря грандиозной иллюзии, о которой я и хочу вам рассказать.

Все они с северо-востока Бразилии. В тех краях в течение пяти лет может не упасть ни одной капли дождя. Земля начинает болеть, лопается, вздувается, точно при экземе. Воздух жжет. Ночью не бывает росы. Ничего страшнее представить себе нельзя. Точно замедленная агония земли. Кажется, достаточно одного или двух таких лет, чтобы население переступило предел сопротивляемости голоду. Но оно все-таки живет, существует. Как? Непостижимая тайна. Месяцы следуют за месяцами, а пищи нет ни для людей, ни для зверей, ни для орлов, так как нет даже падали. А люди отказываются умирать и ждут ливня. Может быть, завтра? Но завтра ничем не отличается от сегодня. И тогда они начинают мечтать о краях, где ночи несут свежесть, деревья дают плоды, луга питают скот и реки изобилуют рыбой. Мечтают о прохладном

14