Вокруг света 1968-08, страница 21

кандидаты на звание будущего птицечеловека были «избраны богами» в сновидениях жрецов.

Добивающиеся звания Тангата-Ману — птицечеловека — оставались в Оронго, а их служители, называемые Хопу-Ману, отправлялись вплавь на островок Моту-Ити, отделенный от скал Оронго проливом. Там Хопу-Ману ожидали прилета первых птиц.

Ждать иногда приходилось долго, и, если было волнение на океане, Хопу-Ману не могли получать пищи с острова.

А на прибрежной скале Оронго наблюдатели ожидали сигнала.

И вот с островка раздавался крик, многократно повторенный эхом прибрежных скал: «Обрей себе голову!»

Это самый удачливый Хопу-Ману возвещал о том, что он первым добыл яйцо птицы. И тогда тот, чьим служителем был добывший яйцо, обривал себе голову, брови и ресницы и становился птицечеловеком.

А тем временем все Хопу-Ману пускались в обратный путь к скалам, Оронго, и там нашедший яйцо вручал своему «повелителю» драгоценный символ. Затем все устремлялись к подножию вулкана с песнями и танцами.

Сообщают еще, что Тангата-Ману уединялся на скалах вулкана Рано-Рараку, возвышающихся над каменными статуями. Там он должен был прожить гед в одиночестве. Ему не разрешалось также приближаться к морю. Он жил в маленькой хижине, смежной с жилищем его слуги, который кормил его ежедневными подношениями всего населения Матакитеранги. А затем в продолжение двенадцати лет он оставался богочеловеком, хранителем МАНА, «высшей силы», которая вселялась в него во время сна.

Точно так жо Хопу-Ману, нашедший яйцо, на некоторое время отделялся от своей семьи и не должен был касаться рукой ни одного предмета, так как его рука становилась священной,

Где же корни этой уникальной мистерии?.. Мы знаем лишь, что обряд длительного одиночества, на которое обрекался тот, кто обладает мана, изоляция и заточение посвященных, само понятие «мана» существовали не только в Полинезии, но и в доисторической Америке.

Каждый день мы находили следы заброшенных поселений, лежащих у подножья гигантских каменных статуй. Колоссы, обращенные спиной к океану, словно хотели удержать жителей в плену на этом куске скалы, на краю света. И они все еще довлеют над землей людей, все еще существуют, то погрузившись лицом в траву, то лежа на спине, скрестив тонкие пальцы на животе, вздувшемся, как у трупов, застывшие, обращенные лицом к небу.

Нас поразило различие, существующее на первый взгляд между этими статуями и стоящими на специальных каменных площадках — на аку. Лоти во время своего пребывания на острове Пасхи в 1870 году написал: «Существует два вида статуй. Прежде всего те, которые стоят на площадках: они все повалены и разрушены. Но есть и другие статуи, наводящие ужас, относящиеся к другой эпохе и имеющие иной лик. Они все еще стоят там, на дру

гом склоне острова, в уединении, которое никто больше не нарушает».

Каждое утро, как только солнце появлялось на мысу Поике, мы покидали лагерь и быстро поднимались на склоны вулкана Рано-Рараку, усеянные статуями, этого заколдованного вулкана, который невозможно описать словами, настолько он величествен и спокоен.

Стоящие или лежащие на земле моаи — каменные колоссы — возникают то тут, то там. Самый маленький — высотой в 3 метра, а самый большой — в 22. Одни из них застыли в глубине кратера, другие выходят за гребень вулкана и словно направляются к линии океана.

С каких пор они остановились тут?

С той и другой стороны гребня вулкана открываются две огромные мастерские-каменоломни, но, по-видимому, в них работали в разное время.

Каждый день мы обходили лабиринт этих статуй, заново поражаясь мастерству их творцов: скульпторы «наслаивали» статуи друг на друга, используя все возможности скалы, в которую они вгрызались своими инструментами, высекая статуи в профиль, наискось и даже вверх ногами.

Все здесь проникнуто величием и вызывает ощущение жуткой тоски. Все здесь как будто остановилось в один момент, как будто охвачено дуновением неимоверного катаклизма. Все здесь — нечеловеческое.

Почему скульпторы внезапно остановили свою работу? Какой страшный бич поразил их? Все здесь брошено на месте — и каменные топоры, имеющие форму огромных кулаков, и статуи, застывшие в своем движении на своем пути...

Выжившие не могут ответить на эти вопросы, они рассказывают странную легенду, — и создается впечатление, что никто никогда ничего не знал и что теперешние островитяне не происходят от этих великих скульпторов. Они рассказывают, что какая-то колдунья, которая не получила лангуста, разозлившись, вложила могущество своего мана в проклятье: «моаи, остановитесь навсегда!»

Все это мучительно, фальшиво, неуклюже, тут что-то гораздо более серьезное и тревожное, и все это произошло за несколько дней, потому что более 80 статуй брошены незаконченными.

Возникла ли тогда братоубийственная война или же наступило безумие короля, которого свели с ума эти статуи? Или же это какое-то стихийное явление, вроде близкого падения метео_т рита, а может быть, какая-нибудь страшная болезнь?

«...К какому человеческому племени принадлежит этот тип? — писал Пьер Лоти. — Заостренный приподнятый нос и тонкие, слегка выпяченные губы как будто в гримасе насмешки и презрения. Глаз у них нет, только глубокие выемки под надбровными дугами и лоб большой и благородный, и все же статуи и как будто смотрят куда-то и размышляют о чем-то. По обе стороны щек спускаются выступы, может быть изображающие какой-то головной убор в виде повязки сфинкса... На некоторых статуях ожерелья или же татуировка, наведенная резцом...»

на стр. 24 ►

19