Вокруг света 1968-08, страница 35

К ДЬЯВОЛУ ЗА СОЛЬЮ

Идут соляные караваны, идут с севера на юг. Кто скажет, когда вышел самый первый караван из пустыни Данакиль, что на северо-востоке Африки?

...Стойбища кочевников, редкая растительность, почти высохшие колодцы — все эти признаки жизни остаются позади, за границей Большого Соляного Поля.

Поле создали вулканы тысячами извержений. Из смеси железа, хлора, натрия ветер и дождь создали соль.

Кое-где на окраине Поля можно встретить пгёну или шакала, забредших невесть зачем сюда, а дальше до самого вулкана Гада Але — ничего, кроме соли, пропитавшей землю, соли, пласты которой выпирают на поверхность, соли, окрашенной в невероятные цвета.

И кажется, ничего, кроме соли, не родит эта земля. Даже птицы не залетают сюда, ведь и птице" нечем поживиться здесь и не из чего свить себе гнездо.

Человек приходит сюда, на Поле, за солью.

Добыча соли и торговля ею — главное занятие мужчин- из племени данакиль.

Перед тем как отправиться в поход, мужчины три дня постятся, избегая всего, что могло бы осквернить их.

Последний день перед выходом они ни с кем не разговаривают, чтобы дьявол, сотворивший Поле, не подслушал, не навредил. Молчат они и во время похода, пока не подойдут к вулкану.

В жерло вулкана бросают приношение — щепотку табаку, пуговицу, бутылку, причем бросить должен мальчик, не достигший тринадцати лет, а потому не имеющий грехов. После этого можно вполголоса разговаривать.

Данакили забивают в трещины соляных глыб деревянные клинья и поливают привезенной водой. Намоченные клинья разбухают и откалывают пласты соли. (Так древние египтяне добывали камень для пирамид и храмов.)

И начинается путешествие соли в глубь Африки.

Все так же молчаливо бредет караван.

Лишь встретив первого зверя — пусть это будет даже поганый шакал! — можно говорить громко: там, где началась жизнь, дьяволову Полю конец.

сел к горячим углям. Костер погас. На посветлевшем небе разгорался другой костер: всходило солнце.

...Третий день, как не было самолета... От беспокойства пропал аппетит, да и есть все равно уже нечего. Остался только кусок московской сухой колбасы. Его берег Зыкин как неприкосновенный запас. Вино они выпили по пути. Бутыль Алексей хотел зашвырнуть в чащу еще на ранчо. Проводник молча ^йобрал у него сосуд и бережно положил Ь кучу хлама. Там были обломки лодок, бочек, весел, ржавое железо и консервные банки. Вероятно, каждый охотник, найдя на берегу гвоздь, тащил его в эту кладовую «сокровищ».

Изучая горизонт, где должна же была появиться черная точка, Алексей старался как-то отвлечься от растущей тревоги. Он оживлял в своем воображении старинную гравюру с деся-типушечным бригом под белыми парусами. На мостике «Бигля» стоял капитан Фиц-Рой, глядя в длинную подзорную трубу. Изящный красавец с бакенбардами, затянутый в мундир с золотыми эполетами. В зубах у капитана была зажата неизменная трубка... «А черт его знает, может, этот англичанин был некурящий!» — у Зыкина со вчерашнего дня кончились сигареты.

«Сколько лет было Чарльзу Дарвину, когда он поступил натуралистом на этот бриг? Кажется, всего годом или двумя больше двадцати...» Размышления Зыкина прервал слабый, но нарастающий стрекот мотора. Летит!

Встреча была радостной, как у зимовщиков. Зыкин показал Шмараеву свои находки. Тут, на берегу, он наткнулся еще и на дикий горох. А дикарь картофель, по обоюдному мнению ботаников, здорово отличался от того, какой привез сорок с лишним лет назад Юзепчук.

— Да, как тесен мир! — вспомнил Шмараев. — На обратном пути в Кастро мы остановились с нашим летчиком у его отца. Старик попросил найти в России очень хорошего человека, русского, который жил у него, и передать привет. Говорит, сорок лет ждал такого случая. Когда я спросил, помнит ли он фамилию, оказалось — Юзепчук!

От двухмесячной командировки оставались считанные дни. Но охотники за диким предком картофеля успели побывать еще в Андах. Забирались на головокружительную высоту — 3000— 4000 метров над уровнем океана. На самом севере страны, в провинции Арика, они собрали около двадцати образцов чунь-евого картофеля, из которого индейцы за тысячи лет до изобретения консервов умели делать не портящийся годами продукт.

В районе высокогорной индейской деревни Путре женщины указали им, где найти папа гентиль — картофель пигмеев. Пища давно вымершего племени воинственных человечков.

В нескольких километрах от городка А£ика попалось заинтересовавшее исследователей сорное растение с клубнями, по форме напоминающими картофельные. Индейцы называли его «папилла».

Краснокожие мальчишки, следя за действиями ботаников, решили, что эти взрослые мужчины, разговаривающие на непонятном языке, ищут сладкую маниоку и помогли им прибавить к находкам еще одну. Мудрый корнеплод не высовывал ушей из земли — совсем не имел ботвы. Лишь голодная детвора индейских деревень хорошо знала секрет, как его обнаружить.

Мало-помалу у ленинградских ученых набралось больше двух тысяч образцов, из которых многие не существовали до той поры в коллекции института. Пришлось поломать голову, чтобы втиснуть в дозволенные авиатранспортом пределы свой ценный багаж. Больше всего хлопот доставил головастый чилийский лук, сладкий, как яблоко. Головка этого лука была с футбольный мяч.

Дома — в Институте растениеводства — академик Букасов поставил предварительный диагноз: найденный Алексеем Зыкиным в устье безымянной речки дикий предок картофеля является новым, до сих пор никому не известным видом. После карантина неведомые клубни начнут изучать: кто знает, может быть, эта находка окажется даже ценнее неуловимого чернокожего «папа»?

3 «Вокруг света» № 8

зз