Вокруг света 1968-11, страница 57

но изучает пришельца, вторгшегося в ее дотоле неоскверненную обитель. Большая, с наших валлийских чаек, оперение почти сплошь белое, и длинный развевающийся хвост, который поразил меня своей величиной. Лапки черные, клюв черно-красный.

Закончив осмотр, этот пернатый дурень попытался сесть на топ мачты. Глупая птица, не довольствуясь преимуществами, дарованными ей природой, захотела немного прокатиться на попутной. Но что за рефлексы! Или это она от волнения? Вот мачта на миг замерла, и птица идет на посадку, воздушные тормоза включены, крылья трепещут. В последнюю секунду яхта накреняется, и пернатый пилот непростительно мажет. После нескольких неудачных попыток, сопровождавшихся жалобным писком, птица решила действовать более энергично, но перепончатые лапки сорвались с гладкой алюминиевой оковки, и она с хриплой бранью пролетела фута два вниз вдоль мачты, причем запуталась крылом в вымпельном фале.

Сидя в кокпите, я хохотал — впервые за много дней. Эта птица была прирожденным комиком. Длинный хвост придавал ей вид весьма почтенный и даже важный, для такой особы падение было особенно оскорбительным. После повторных неудач птица сдалась и возвратилась на свой боевой пост за кормой. Я наградил ее бурными аплодисментами.

ЧТО ТЕБЯ ЗАСТАВЛЯЕТ?

— Здесь «Эйра», «Эйра», «Эйра» вызывает морскую пограничную охрану США, Бермудская зона.

Повторив вызов несколько раз, я перешел на прием, но из динамиков вырывался только треск да хлопки. Снова включил передатчик.

— Вызываю морскую пограничную охрану США, Бермудская зона.

Весь положенный набор слов от начала до конца, и с таким же успехом. Ни ответа, ни привета.

Еще один повод улыбнуться. Столько дней и недель сожаления, горького раскаяния из-за того, что поломка аккумулятора вывела из строя радиостанцию, — и вот, явно из-за неверно установленной антенны, ее радиус действия оказывается меньше предполагаемого.

Как только на востоке показался плавучий маяк «Эмброуз», для нас с «Эйрой» гонки окончились.

Медленно подходя к уродливому красному судну, которое, словно гора, возвышалось над яхтой, я чувствовал, что опускается занавес, обозначая конец последнего акта слишком долгого спектакля. Два месяца жил я в тесной (для человека ростом шесть футов четыре дюйма — очень тесной) коробочке и за это время изучил, суденышко не хуже, чем заключенный в одиночке свою камеру. Впрочем, моя Маленькая скорлупка не сковывала меня, ее нельзя было сравнить даже с панцирем черепахи. Ведь «Эйра» перенесла меня через Атлантический океан, и я гордился ею.

Мы тихо пересекли линию финиша, я поднял свой флаг и убедился, что валлийский дракон выглядит вполне сносно, если учесть, что большую часть истекших двух месяцев он трепался на краспице — причем, наверно, в глубине души сомневался, позволит ли ему эта трепка прибыть в Новый Свет в респектабельном виде.

Несколько членов команды плавучего маяка стояли у фальшборта, и я этак небрежно спросил их/ не могут ли они отрапортовать о моем прибытии морской пограничной охране Нью-Йорка.

— Ты что, тоже из этих психов, которые шли наперегонки из Плимута в Англии?

Пришлось сознаться, что это так.

— Тогда ступай себе дальше, вон туда, приятель, — добродушно продолжал американец, кивая на крыши Нью-Йорка. — Тебя встретит катер и отведет к карантинному причалу.

Меня вполне устраивал такой бесстрастный прием, и хотелось вернуть ему мяч в той же манере, однако я не смог придумать ничего остроумного и всего лишь робко осведомился, сколько участников, кроме меня, уже пересекли финишную черту.

— Э-э... Даже не знаю точно. Кажись, ты четвертый. Недавно тут прошел какой-то — Шайче-стер, что ли.

Ладно, хватит меня разыгрывать. Я показал ему согнутый палец и получил в ответ широкую улыбку.

Войти в гавань было проще простого, и мы присоединились к полчищам различных судов. Куда ни погляди — могучие лайнеры, десятки каботажных судов, буксиры, баржи, паромы, прогулочные катера и яхты. Ближе к берегу стали попадаться плоскодонки, на большинстве из них сидели негры, вышедшие половить рыбу. День был солнечный, жаркий, и знойная

дымка над рекой смазала очертания гигантских небоскребов Ман-хэттена. Глядя на них, я ощутил легкую тревогу. Я уже привык к бесхитростной жизни в океане, теперь мне предстояло столкнуться с миром напористой американской предприимчивости, который олицетворяли эти великаны. Впрочем, приступ провинциальной робости продлился недолго. Он уже проходил, когда катер пограничной охраны остановился рядом с яхтой и подал конец, и окончательно исчез, когда они рванули с места с такой скоростью, что пришлось просить их идти потише, пока они не разнесли мою яхту.

Только став на бочку, аккуратно уложив паруса и наведя чистоту и порядок в каюте, я по-настоящему почувствовал, что прибыл в Америку; кончилась двухмесячная болтанка. По соседству покачивались у своих бочек «Шутник» и «Главная добродетель». Как и следовало ожидать, потрепанные океаном, они выглядели довольно неказисто рядом со сверкающими краской и хромом роскошными американскими судами, стоявшими у яхт-клуба. Их владельцы — люди рассудительные. Они умеют до мелочей расписать свой год, копят деньги к отпуску и проводят этот отпуск тихо-мирно вместе с семьей; яхте и рыбной ловле они отводят уикенды и очень четко регулируют свои умеренные запросы.

У меня яхта путает все карты. Время от времени тихий, ласковый голос шепчет мне, что пора бы уже остепениться. Мол, тот факт, что ты — гордый владелец яхты, сам по себе еще не основание для того, чтобы планировать кругосветное плавание. Но этот голос не может меня убедить.

Сидя в кокпите и глядя на симпатичное здание яхт-клуба и снующие около пристани ялики, я понял, что все в порядке. Что любовь к морю и кораблям опять сокрушила мысль о размеренном существовании. Я никак не мог согласиться с теми, кто считал или предполагал, что переход через Атлантический океан — такое достижение, после которого моряк может сидеть на своей широкой корме с довольной улыбкой на обветренной роже. Если хотите знать, переход через океан на маленьком суденышке рождает столько же новых желаний, сколько удовлетворяет старых, и, глядя на берег, я чувствовал, как некоторые из них уже потихоньку бередят мою душу.

Перевел с английского Л. ЖДАНОВ

54