Вокруг света 1968-12, страница 48

прорезями окон, — ибо красоту и саму жизнь нужно уметь защитить (может быть, поэтому так свойствен мотив щита и воинского шлема древнерусскому искусству: он в форме соборных стен, ворот, куполов, а иконы с изображениями батальных сцен показывают русское войско в виде монолитного щита, окаймленного копьями и голубыми шлемами воинов).

И не случайно за стенами церкви Спаса Преображения на Ильине улице, возведенными руками мужественно-спокойными и уверенно-неторопливыми, вы видите фрески Феофана Грека как гениальную живопись, как откровение неожиданно открывшегося вам великодушного, страстного и мятежного сердца человека, еще мгновение назад казавшегося неприступным и суровым

Роспись церкви Спаса — поистине открытие во фресковой живописи. Казалось бы, сюжеты и образы прежние — троица, пророки, праотцы, но живопись говорит о новом. Красками, линиями, всем своим складом. Ломая каноны и жесткие стандарты иконописи, Феофан ищет кратчайший путь к сердцу человека. Старается передать не просто лик его, а внутреннее состояние души, не узоры одежд, а смятение, задумчивость, страх и решимость. По свидетельству Епифания Премудрого, одного из первых писателей русской древности, Феофан фрески свои сочинял без положенных образцов, «ногами без покоя стояше, языком же беседуя с приходящими».

Работа «эль фреско» — по сырой еще штукатурке позволяет лишь единственное верное движение, поправки невозмож

ны, и Феофан, полагаясь на художественное чутье, писал свободно и живо, размашистыми уверенными мазками Забыть или спутать его фигуры нельзя. По серебристому фону стены они летят контрастными сплошными пятнами, размещаясь так «неправильно» сдвинуто и повернуто, что в результате образуется ка-кой-то необыкновенный ритм, напряженный и страстный.

Чаще всего фигуры расписаны в одном цвете, меняется лишь тон, а поверх основной краски наложены густые сочные блики-« движки», красные, белые, голубые. Они взрываются веером в складках одежд, горят в белках глаз, во всклокоченных волосах, подчеркивают выпуклые детали.

Реализм Феофана не нуждается в ложной имитации объема предметов на плоскости стены. Он не стремится, чтобы все было «как настоящее» внешне, его условная, но по существу правдивая манера только

усиливает монументальные свойства его живописи. Феофан Грек оставил вечный след в русском и мировом искусстве.

Оставил, как единожды сказанное мудрым и неистовым сердцем остается в веках...

Наступил полдень. Выкатилось солнце, и небо, очистившись, стало ак-варельно синим. Белые стройные стены собора и звонницы в пожаре осени. Поблескивающие паутинки, плывущие в глаза в теплом воздухе. Неожиданная плоская ширь Волхова за проемом кремлевской стены. С другой стороны реки опрокинулась отражением в гладкую воду цепная аркада Ярославова дворища.

...И вдруг в конце дальней боковой дор^ож-ки, вымощенной кленами, я заметил группу людей, стоящих молча и неподвижно. Там перед ними у кирпичной стены горел огонь Вечной Славы. У кремлевской сте-