Вокруг света 1969-03, страница 56

— Где мать с отцом? — спросила она Таранга. — Я сеять пришла.

— Наверное, на поле дядюшки Лонгиноса, — ответил он. — Мы еще не сеем.

— Будь добр, сынок, дай мне водички, — попросила старая повитуха, — и я пойду.

Она взяла ковшик с водой, попила из него и, поставив ковшик на пол, ущипнула Таранга за голую ногу.

— Скажи матери, что я приходила и снова приду, когда вы будете сеять рис.

Надолго запомнилось Тарангу, как они по утрам работали на поле, собирая в кучи куски обгорелого дерева и потом опять поджигая их. Некоторые бревна были такие тяжелые, что отец, мать и он, Таранг, даже втроем еле поднимали их; другие были легкие, и он сам переносил их на край поля, где отец делал изгородь.

Жаль только, что Крис приходилось оставлять дома. Ее привязывали, чтобы она не выползала из хижины. Возвращаясь, они часто находили Крис спящей, с бечевкой, перекрученной вокруг ног.

Но однажды утром мать взяла Крис с собой на поле. Это случилось в тот день, когда отец еще на заре ушел из дому и вернулся уже после завтрака с белой курицей-молодкой под мышкой. А потом они с матерью поссорились.

— Не в реке ли ты поймал эту курицу? — спросила мать.

— Я ходил к Лонгиносу.

— Я спрашиваю о курице.

— Загляни в свою корзину, — сказал отец.

Мать вытащила на середину хижины корзину

с одеждой, открыла ее и стала перебирать вещи.

— Здесь нет рубашки, которую мне дала Паула, — сказала она чуть не плача.

— Ну и что? Она уже старая, — со смехом ответил отец.

— Так это на нее ты выменял курицу?

— Не жалей об этом, молодка принесет нам счастье.

Вслед за отцом они отправились к полю, но, когда подошли к изгороди, которая взрослым доходила до пояса, отец сказал матери, чтобы она осталась снаружи. Мать села на бревно, а Таранг пошел за отцом.

Отец остановился у невысокого пня и сделал Тарангу знак, чтобы тот не подходил ближе. Одной рукой отец держал курицу, крылья которой хлопали, как тряпки на ветру; другою вытащил из ножен свой боло. Нет, ближе Тарангу подходить было никак нельзя: отец положил курицу на пень и, не говоря ни слова, отрубил ей голову. К усыпанной золой земле перекинулась красная дуга. Отец поднял обезглавленную курицу повыше, чтобы длиннее была бившая из нее струя крови, и заговорил:

— Уходите, злые духи земли! Уходите! Теперь это наша земля! Мы возьмем от нее большие урожаи!

Таранг оглянулся назад, туда, где ждали их мать и сестренка Крис, но сначала он не разглядел их. На краю поля темнел лес. Туча закрыла восходящее солнце, и утро стало похоже на вечер.

Отец вложил боло в ножны и позвал мать.

— Сеять будем? — спросила она отца.

— Останьтесь здесь, а я принесу семена, — сказал отец и быстро зашагал по тропинке к хижине.

Вернулся он с дядей Лонгиносом, тетей Пулин и тетей Аданг. В руках у каждого из них была короткая деревянная палка с заостренными концами — чтобы делать ямки в земле. Таранг сделал себе такую же, но работа у него не спорилась и шла так же медленно, как и у матери, которая из-за Крис (та сидела верхом на ее бедре) почти не могла наклоняться. Вскоре палка Таранга затупилась, и отец сказал, что пора снова заострить ее, и дал ему боло. Но когда Таранг стал заострять свою палку, рука его начала дрожать, на лбу выступил холодный пот, и ему показалось, что от земли поднимается запах куриной крови.

— Идите-ка вы с Крис лучше в тень, — сказал отец, отбирая у него боло, — а мать поработает.

Они отыскали на краю поля самую тенистую пальму. Мать нарезала сухих листьев, постелила их на земле, а потом посадила туда Крис и сказала Тарангу:

— Присмотри за своей сестрой, чтобы она не плакала.

Но тут уж он ничего не мог поделать, и Крис наплакалась досыта, до хрипоты. Она все время вырывалась из рук, и, чтобы поймать ее, приходилось сползать с пальмовых листьев на голую землю. У него даже заболели колени. Что утихомирило ее, наконец, так это звук ветра в пальмовых листьях. Это был очень странный звук, похожий на барабанный бой, доносящийся издалека.

Потом отец созвал всех к пню, на котором он зарезал курицу. Там, на самом солнцепеке, они и собрались. Дядя Лонгинос, тетя Пулин и тетя Аданг уже стояли около пня, когда подошла мать Таранга вместе с Крис.

— Отойди, сынок, — сказал Тарангу отец. Лонгинос в это время устанавливал на пне небольшой камышовый крест. Таранг отошел, но не настолько далеко, чтобы не услышать слов Лонгиноса, обращенных к кресту.

— Пусть лимонник даст зернам запах, — говорил Лонгинос, вытаскивая из кисета на поясе, в котором он носил бетель для жевания, сначала пучок лимонника, а потом и другое, — пусть имбирь умилостивит злых духов, пусть железо даст свой вес зернам риса с этого поля.

Таранг незаметно подошел ближе и посмотрел, как в окошко, в просвет между рукой и туловищем отца, стоявшего подбоченившись. И он уви

Рисунки С. ПРУСОВА