Вокруг света 1969-03, страница 55

— Будешь за ней смотреть, — сказал Тарангу отец.

Мать стояла тут же. Она пересадила Крис на другое бедро и большим пальцем ноги начала чесать свинье живот.

— Делай так почаще, и она станет ручной, — сказала она Тарангу, а потом повернулась к отцу. — Подержи немножко Крис.

Она взяла боло, пошла через двор мимо привязанного к дереву Бокаля и скрылась в подлеске. Вернулась она с шестью спелыми плодами папайи.

Она хотела тут же порезать их и покормить свинью, но отец сказал:

— Возьми-ка ты Крис и держи ее сама!

Он забрал у матери боло, вложил его в ножны и быстрым шагом пошел по тропинке к рисовому полю. За деревом хинагдонг и молодой порослью Та-ранг видел высокие обугленные стволы на границе выжженного участка. В лучах послеполуденного солнца кора деревьев блестела как лезвие боло.

Таранг думал, что отец ушел надолго, но тот очень скоро вернулся с обгоревшим обрубком ствола. Огонь выжег сердцевину, и теперь это было что-то вроде корыта. Отец подровнял концы и стесал внизу, чтобы корыто стояло на земле не качаясь.

Они смотрели, как свинья ест из корыта. Очень скоро рыло свиньи стало черным от сажи.

— Откуда она взялась? Ты не рассказывал нам об этом, — спросила мать.

— Сейчас расскажу. Пошел я в деревню — и кого, ты думаешь, я там встречаю? Паулу, одна тень которой наводит на меня страх!

— В урожай мы выплатим им весь долг, — сказала мать.

— Увидала она меня, — продолжал отец. — Позвала пообедать. Поел на кухне. А после она спрашивает, не наношу ли я ей воды. А потом — не наколю ли дров. А потом — не хочу ли посмотреть на ее свиней. Оказалось, их у нее три — вместе с боровом. Я все ждал: вот-вот она велит мне чинить загон или изгородь.

— Но если бы за соль, то почему нет? — сказала мать.

— Ты догадалась. Она сказала мне: «Почини загон за соль, которую ты в прошлый раз взял у нас в лавке».

— Вот видишь, как хорошо!

— Для нее — конечно. А потом она говорит: «Если хочешь, можешь взять свинью для сына — пусть он будет при деле». — «Для моего сына?» — спросил я ее. Я так обрадовался и загордился, ведь я никак не думал, что Паула его помнит! А она говорит: «Если сможешь откормить ее, да она опоросится, мы тогда все будем в выигрыше». Вот я ее и привез.

Мать подбросила в корыто еще несколько ку

сков спелой папайи. Таранг почесал свинье спину. Она продолжала есть, издавая громкие звуки не только ртом, но и чем-то скрытым в ее животе.

— Если опоросится, половина помета наша, — добавил отец. — Так что, сынок, корми ее досыта.

Мать улыбнулась и пошла на кухню растапливать печь. Когда свинья доела папайю, отец достал веревку и сделал для свиньи что-то вроде сбруи.

— А теперь пусть она к тебе привыкает, — сказал он Тарангу.

Таранг взял веревку и потащил свинью через двор. Отец шел впереди. Они прошли через заросли кустарника и оказались у края своего поля, в том месте, где оно ближе всего подходило к хижине. Там они привязали свинью к невысокому пню, и отец Таранга стал нарезать ветви для столбиков и перекладин загона.

Загон, который они соорудили, был лишь с двумя стенками, двумя другими служили толстые корни старого дерева дао. С остальным было просто: когда загон был готов, Таранг впихнул туда свинью, а отец сходил к хижине и принес корыто.

С этого дня кормить свинью стал Таранг. Он кормил ее плодами папайи, и его радовало, что теперь отец не сердится, когда он берет его боло. Таранг засовывал боло за пояс и один шел в заросли. Иногда он приносил домой сердцевину бетеля или сахарной пальмы. Мягкие части сердцевины мать обычно брала для ужина, а жесткие оставались свинье. А потом ведь была еще рисовая шелуха. Раньше Тарангу было все равно, выбрасывает мать или оставляет шелуху, которая сходит с зерен, когда рушат рис. Мать пересыпала рис из ступы в широкую и плоскую веяльную корзину и тут же, под деревом хинагдонг на краю двора, отвеивала шелуху от риса. Но теперь оставлять шелуху на земле казалось ему совсем непозволительным. Кухонные помои с рисовой шелухой были любимым блюдом свиньи, и, наевшись, она подолгу ходила с коричневой лентой шелухи вокруг пятачка.

В последние дни все были так заняты работой на полях, что обо всем остальном было забыто. На соседних полях люди уже начали сеять рис, и родители Таранга часто уходили помогать им. Таранг оставался один, сам готовил себе еду и сам носил воду из колодца на берегу речки. А когда солнце начинало клониться к закату, он отправлялся за плодами папайи.

Как-то раз, возвращаясь с поля, Таранг увидел, что у них в хижине тетя Оранг. Он видел ее до этого много раз, когда отец и мать брали его в деревню; и она всегда наводила на него страх. Старая повитуха носила юбку из пеньки, окрашенную в цвет красноватой глины, и такого же цвета платок и кофту.