Вокруг света 1969-03, страница 81

ни пера, мы с Лацо разошлись в разные стороны, каждый со своим проводником.

Как только мы остались вдвоем, Тамун — мой проводник — сразу же предложил план действия, который он уже продумал до мельчайших деталей. Суть его сводилась к тому, что за тигром можно и не ходить: все равно нет никакой гарантии, что мы его встретим. А потому лучше пойти в сторону плантаций какао, где наверняка есть дикие свиньи, которые любят полакомиться недозрелыми плодами.

Против этого плана у меня возражений не было. Действительно, не лучше ли потренироваться на диких свиньях, прежде чем затевать охоту на тигра? Об этом я и сказал Тамуну. Его добродушная физиономия расплылась в улыбке, и, хитро прищурившись, он спросил, знаю ли я правила охоты. Не желая попасть впросак, я поинтересовался, какие именно правила он имеет в виду.

— Слушай, туан, — торжественно начал мой проводник, — если ты убьешь киданга¹, тебе полагается голова и бок, если застрелишь кабана, то тебе достанется грудинка и правый окорок, остальное возьмет Тамун.

Прежде чем согласиться, я поинтересовался, как Тамун — мусульманин — будет есть свинину.

— Видишь ли, туан, свинья называется «баби», а мы идем охотиться на джеленг на дикую свинью. Потом, я ведь не буду ее есть сразу. Сначала я нарежу мясо полосками и повешу хорошо провялиться на солнце, а когда оно просохнет и станет коричневым, то это уже будет дагинг², и никто не сможет сказать, что Тамун ел свинину.

Против такой железной логики возразить было нечего.

Считая, что все вопросы решены, Тамун сделал приглашающий жест и нырнул в гущу кустарника, плотной стеной окаймлявшего опушку, на которой мы свершили свой сговор. Стараясь бесшумно шагать с пятки на носок, я последовал за ним, в точности повторяя все его движения. Но уже у самого выхода из зеленого туннеля я вдруг заорал благим матом, почувствовав, что какой-то зверь вцепился мне в правое ухо. Тамун подпрыгнул

¹ Небольшая лесная антилопа.

² Мясо вообще. — Прим. автора.

как ужаленный, бросился ко мне на помощь и мгновенно освободил мое ухо, зацепившееся за один из крючков, которыми усеяны ползучие побеги ротанговой пальмы.

Тогда-то я и вспомнил, что на поясе у меня висит великолепный тесак — паранг. Я лихо врубился в сплетение ветвей прямо перед собой и пошел напролом, круша все, что попадалось под руку. Через несколько минут пот заливал стекла очков, рубашка н шорты прилипли к телу, но я продолжал мужественно сражаться с зеленой стихией.

Некоторое время Тамун молча созерцал мои подвиги. На своем веку он повидал немало охотников, у каждого из них был свой ритуал начала охоты. Одни плевали через левое плечо, другие стучали костяшками пальцев по деревяшке, третьи долго кружили возле дома, чтобы броситься в лес в тот момент, когда на них никто не смотрит, иные начинали с пристрелки, рассаживая в клочья охотничью шапочку или зазевавшуюся пичугу. Однако когда я, ничего не видя сквозь заливающий глаза пот, стал явно забирать в сторону от нужного нам направления, он решил, что дело зашло слишком далеко.

— Зачем туан тупит паранг? — спросил он с беспокойством.

— Прокладываю себе дорогу, — ответил я, тяжело дыша.

— Пусть туан идет за мной, здесь очень хорошая дорога.

Протерев очки, я увидел, что метрах в трех от зеленого хаоса, среди которого я бушевал, проходит тропинка. Пытаясь скрыть смущение, я сказал:

— Видишь ли, Тамун, на этой дороге мы наверняка не встретим кабана, поэтому я хотел идти через лес.

Он как-то странно посмотрел на меня.

— Нет, туан, это дорога, по которой свиньи ходят на нашу плантацию есть какао. В лесу их нет, они живут там, внизу.

Некоторое время мы шли молча. У Тамуна явно появились сомнения относительно моего охотничьего опыта. Я предложил ему закурить, чтобы восстановить прежние отношения. Когда мы прикурили, он снова попросил огня. Получив зажигалку, Тамун нагнулся и поднес огонек прямо к моей ноге. Посмотрев вниз, я увидел извивающуюся на земле черную пиявку.

— Откуда это? — удивился я.

— О, в траве и на листьях их много, туан. Это ничего, только не нужно отрывать рукой. Подожги спичкой, и она сама отвалится.

Потом я узнал, что сухопутные пиявки, если их оторвать от тела, оставляют болезненные и очень долго не заживающие язвы.

После того как мой спутник рассказал мне о летающих клопах величиной с ноготь большого пальца, ядовитых пауках, тысяченожках и древесной змейке, нападающей на человека только потому, что она не может охватить его взглядом как единое целое, у меня из головы вылетели все мысли о той дичи, на которую мы пошли охотиться, и внимание сосредоточилось исключительно на ползающих, летающих и затаившихся мелких тварях. Пока я смотрел по верхам в поисках коварной змейки, Тамун продолжал просвещать меня относительно местной фауны и несколько раз оттаскивал назад, когда я был готов наступить на ползущую змею.

Предоставив Тамуну предотвращать грозящие мне опасности, я двинулся вперед, не оглядываясь, механически останавливаясь, лишь когда он дергал меня за рубаху. Мои мысли были настолько далеки от охоты, что я не обратил внимания, когда в очередной раз Тамун дернул меня за рукав, не сказав, как обычно: «Улар!» (змея). Посмотрев под ноги и не увидев ничего подозрительного, я начал тыкать ружьем по сторонам, думая, что очередная разновидность местных пресмыкающихся затаилась где-то поблизости в траве. Только стонущий шепот моего спутника: «Ту-а-ан, джеленг», — вернул меня к действительности. Я взглянул вперед и метрах в сорока увидел свинью, которая, приподнявшись на задних ногах, упиралась передними в дерево и с громким чавканьем поедала плоды какао, растущие не только на ветках, но и прямо на стволе.

Охотничий азарт обдал меня горячей волной, но уже в следующую минуту я взял себя в руки: в мозгу четко всплыли строчки наставления: «Перед тем как произвести выстрел, необходимо совместить мушку с прорезью прицела так, чтобы воображаемая линия, проходящая через эти две точки, приходилась чуть ниже левой лопатки животного...» Да, все было именно так. Наша симпа-

79