Вокруг света 1969-04, страница 7
Три тома, составленные учеными, вобрали в себя своеобразный портрет края. За первой экспедицией последовали другие. Ученым очень помогли в этом деле любительские экспедиции краеведов. Любительскими, правда, они были лишь по своему статуту и финансовому положению. Если перелистать книги-отчеты, изданные в республике после таких экспедиций, можно увидеть среди авторов фамилии известных историков, археологов, ботаников, географов, этнографов. Приурочив свой отпуск к срокам очередной экспедиции, они отправлялись на случайно зафрахтованном грузовике то в Эржвилкас — интересный этнографический район южной Жемайтии, или в Зярви-нос, Девянишкес, Мяркине, или в Дубингяй, или уже в знакомую Игналину. Книги-отчеты не залеживались в киосках. Вместе с их популярностью росло и число желающих участвовать в новых экспедициях... Закончил свои размышления Кудаба довольно неожиданно. Рассказал, что теперь архитекторы, проектировщики и строители, которым так или иначе приходится что-то менять и переиначивать в природе, ежедневно сталкиваются с жестким контролем тех, кто еще недавно считал себя простым наблюдателем. АРХИТЕКТОРЫ Гедрюс Данюлайтис, главный архитектор сектора рекреационной и ландшафтной архитектуры Каунасского НИИ строительства и архитектуры, быстро набрасывает на листе бумаги контуры — дерево, озеро, обрыв, река... — Посмотрите: и дерево, и река, и обрыв — вы никогда не задумывались, что это своеобразные архитектурные детали, из которых слагается тот или иной облик природы? Оперирование природными элементами как строительными блоками; композиционная увязка архитектуры и ландшафта и есть суть работы ландшафтного архитектора... Но такое оперирование возможно лишь с единственной целью — преобразования ландшафта в лучшую сторону, совершенствования природы. Сектор рекреационной и ландшафтной архитектуры пока лишь скромное начало в будущем очень перспективного дела. Работают в секторе девять человек. Среди них экономист и географ. Но уже сейчас сектор координирует работу по планировке зон отдыха во всей советской Прибалтике. Географ Повилас Каваляускас завалил передо мною стол десятками карт и схем. — Предположим, собираются создать новую зону отдыха. Что надо прежде всего знать о таком районе? Чем он одарит и очарует приехавшего отпускника. У нас это называется — выяснить природные рекреационные ресурсы территории. Точные и подробные сведения позволяют исследуемый район или его часть отнести к одной из четырех категорий: первая категория — отличные условия для отдыха: широченные песчаные пляжи, масса озер и речек, чистые берега, сосновые боры и т. д.; вторая категория — условия хорошие. Потом удовлетворительные и плохие. Проектировщики будущей зоны отдыха посмотрят на карту: ага, здесь делать нечего — район помечен четвертой категорией. А вот тут, по соседству, можно расположить водную станцию, здесь санаторий — леса подходящи, там — яхт-клуб: озеро обмерено и для яхт раздольно — широко и глубоко, и берега открыты для ветров!.. — Но мы, конечно, не ограничиваемся такими исследованиями, — вступил в разговор Стаус-кас, руководитель сектора. — Географ все же односторонне оценивает территорию. И только вкупе с работами экономистов, социологов и прочая и прочая оценка района становится действительно всеобъемлющей. Тут мы и приступаем к своей, непосредственно своей работе — работе по организации пространства. Мы не всегда являемся авторами конкретных проектов, будь то здание турбазы или санатория, — продолжал Стаус-кас. — Главная наша цель — дать проектировщикам - исполнителям методику: где и как лучше строить. Как интереснее и правильнее организовать пространство курортного городка или целой зоны отдыха. Какие типы зданий будут лучше смотреться, предположим, на фоне дюн Неринги и в то же время не нарушат цельности и своеобразия пейзажа... Нынешним летом, вероятно, нам предстоит заняться Национальным парком. Это будет продолжением наших предыдущих работ. Первый национальный парк в Литве уже фактически существует, хотя и не имеет такого официального названия. Это — коса Неринга. Но в Игналине нам придется быть как никогда внимательными. Ведь, помимо всего прочего, Национальный парк будет и своеобразной выставкой, демонстрацией взаимоотношений человека и природы. И именно поэтому мы не должны допустить даже малейших просчетов. ЛЕСНИК ...Зимой в Игналине и окрест нее тихо-тихо. Соберутся разве что лыжники попрыгать с трамплина. Сюда туристы едут летом. Горят тогда над озерами костры, гремят гитары, шныряют по водам байдарки... — Конечно, летом и надо приезжать, — сказал мне районный инспектор по охране природы Йозас Мейдус. — Что сейчас можно увидеть? Снег да лед! Но со мной все же поехал. Вероятно, по-хозяйски боялся, как бы я не проглядел что-то интересное на игналинских дорогах. Запорошенные земли лежали среди неодетых лесов. Озера спали под звонкими и прозрачными льдами. И шишка, пущенная по озерному льду, неслась далеко-далеко, весело вызванивая и крутясь. На берегу озера Лушяй мы впервые остановились, и я по снежной крупе обошел вокруг старого деревянного костела. Костел спрятался под огромными деревьями-патриархами. У деревушки Мейронис проехали под разноцветной аркой — здесь справляли свадьбу и по местному обычаю над дорогой, в радость молодым и к сведению всех проезжих, соединили верхушками две сосенки. Деревца были украшены, точно новогодние елки... Как главный сюрприз Йозас показал знаменитую гору Ляда-кальнис — Ледяную гору. В зимнюю стужу она действительно напоминала ледяную глыбу, торчала сахарной головой над озерами и перелесками. С ее вершины было видно так далеко, насколько позволяли стылые туманы, выплывавшие над островами лесов. Пелена скрывала горизонты, и казалось, что белесый небосвод — это огромное безбрежное озеро, окружившее игналин-ские земли. На обратном пути Йозас посоветовал: — Надо съездить в Жельмениш- |
