Вокруг света 1969-04, страница 81

здесь. «Он, наверное, заболел», — подумала она. Цепочка успокоила Оганду: она умрет с этой цепочкой на поясе и будет носить ее в загробном мире.

Утром в честь Оганды был устроен большой пир.

«Люди не едят после смерти», — говорили ей.

Пища казалась восхитительной, но Оганда к ней не притронулась. Пусть едят эти счастливые люди.

Скоро ей уходить, дорога каждая минута. До озера целые сутки пути. Ей придется идти всю ночь, проходить через большой лес. Но никто не посмеет тронуть ее, потому что Оганда помазана священной мазью.

Перед вечером вся деревня собралась у ворот попрощаться с нею. Не было только Осинды.

Великий вождь в траурной шкуре, босиком, подошел к воротам и смешался с людьми — простой отец, которого постигло горе. Он снял браслет, надел его на руку дочери и сказал:

— Ты всегда будешь жить среди нас. Дух наших предков с тобой.

Онемевшая и безучастная к вере соплеменников, стояла Оганда перед людьми. Ей нечего было сказать. Она еще раз оглядела свой дом. Она слышала, как больно бьется в груди ее сердце. Всем мечтам детства приходил конец. Она чувствовала себя цветком, который срывают, не дав ему расцвести, и которому никогда больше не видеть утренней росы. Оганда посмотрела на плачущую мать и прошептала:

— Когда бы ты ни захотела увидеть меня, всегда смотри на закат. Я буду там.

Оганда повернулась к югу и начала свой путь к озеру. Ее красивая, стройная фигура становилась все меньше и меньше, пока не смешалась с тонкими сухими деревьями леса.

Оганда шла по одинокой тропинке и пела песню, которая рождалась из глубины ее души.

Предки сказали, Оганда должна умереть, Дочь вождя должна быть

принесена в жертву. Когда озерное чудовище

насытится моей плотью,

Люди получат дождь. Да, дождь прольется, как

поток.

Задует ветер, загремит гром. И половодье смоет песчаные

берега, Когда дочь вождя умрет

в озере. Мои сверстники согласились, Мои родители согласились, А также друзья и

родственники: Пусть Оганда умрет, чтобы

дать нам дождь. Мои сверстницы молоды

и зрелы, Созрели для женственности

и материнства; Но Оганда должна умереть

молодой, Оганда должна покоиться

с предками. Да, дождь прольется, как

поток.

Красные лучи заходящего солнца обнимали Оганду, и она казалась свечкой, горящей в пустыне.

Солнце было уже высоко в небе, когда она проснулась. После многих часов она добралась до тонги — полоски земли, отделявшей населенную часть страны от священного места — кар ламо. Ни один мирской человек не мог войти туда и вернуться живым — только посвященным разрешалось входить в святая святых всевышнего. Но Оганда должна была пройти через эту священную землю, чтобы добраться к озеру на закате дня.

Снова собралась большая толпа, чтобы посмотреть на нее в последний раз. Она охрипла, ей было больно петь и говорить. Люди с сочувствием смотрели на Оганду, бормоча слова, которых та не слышала. Но ни один из них не молил о ее жизни. Вдруг маленькая девочка вырвалась из толпы и побежала к ней. Девочка разжала потный кулачок, протянула Оганде детскую сережку и сказала:

— Когда доберешься до мира мертвых, отдай сережку моей сестре. Она умерла на прошлой неделе. Она забыла эту сережку.

Оганда, пораженная ее просьбой, взяла сережку и отдала девочке свою воду и пищу. Они ей больше не нужны. Оганда

слышала, что люди посылают приветы своим давно умершим возлюбленным, но мысль о том, чтобы посылать подари ки, была для нее новой.

Вступая на священную землю, ОганДа затаила дыхание.

Какое-то странное чувство охватило ее. Ее пугали незнакомые звуки, и очень хотелось куда-нибудь спрятаться, убежать. Но она помнила, что должна исполнить волю своего народа. Силы ее истощались, а тропинка все вилась и вилась дальше. Неожиданно тропинка оборвалась на песчаной земле. Вода отступила от берега на несколько миль, оставив широкую полосу песка. Впереди открывался широкий простор воды.

Оганда испугалась. Она пыталась представить величину, образ чудовища, но страх мешал ей сосредоточиться. Люди редко говорили о чудовище, а дети замирали при одном упоминании его имени. Солнце было все еще высоко, но оно уже не было жарким. Оганда долго шла, погружаясь по щиколотку в песок. Она шла и шла, и ею завладело странное чувство, будто кто-то преследует ее. Может быть, это чудовище? Волосы у нее стали дыбом, и холодок ужаса пробежал по спине. Она посмотрела назад, по сторонам, вперед — нигде ничего, только сзади висело облако пыли.

Оганда заторопилась, но чувство преследования не покидало ее, и вся она покрылась испариной.

Солнце быстро покатилось вниз, а берег озера, казалось, удалялся вместе с ним.

Оганда бросилась бежать. До захода солнца она должна быть на берегу озера. На бегу она слышала, что сзади доносится какой-то шум. Она резко оглянулась: что-то похожее на движущийся куст по-сумасшедшему мчалось за ней и вот-вот должно было догнать ее.

Оганда бежала изо всех сил. Она решила броситься в воду, не дожидаясь захода солнца. Не оглядываясь, она чувствовала, что страшное существо догоняет ее. Она, как в кошмарном сне, попыталась крикнуть, но не услышала своего голоса. Существо поравнялось с Огандой. Сильная рука схва-

79