Вокруг света 1969-05, страница 40

ре Лекемберри во французской Нижней Наварре. Таких паломбье-ре (что можно перевести как «голубиное место») насчитывают до дюжины в Пиренеях, на границе между Францией и Испанией. Здесь уже многие сотни лет сети басков каждую осень ожидают голубей, летящих из Скандинавских стран в теплую Испанию и дальше — в Африку.

Пока я со своим двоюродным братом Бертраном спускался по шаткой лестнице, от мирной идиллии внизу не осталось и следа: из хижины выскакивали крестьяне в черных беретах; одни, нырнув под сетку, бежали к шестам, воткнутым в кучи земли и прикрытым листьями, другие торопились к деревянному забору.

Через щель в заборе я видел, как неслись на меня голуби — темные пятна изломанной радуги, как мчались они прямо к перевалу. Они были уже близко, я слышал барабанное хлопанье их крыльев, и вдруг, наперерез им, будто соколы, кинувшиеся в отчаянную атаку, из Башни смерти вылетели деревянные снаряды.

И тогда вся стая, как одно существо, встала на дыбы и тут же, через секунду, спасая себя, рассыпалась и нырнула вниз, к земле, прямо к сетям. Когда стая ударила о сети, раздался взрыв. Беззвучный взрыв. Беспорядочно и обреченно повисли птицы на сетях, будто пригвожденные к полотну синего неба. Но тут шесты выдернули, и сети опали на землю. Воздух пронзил резкий крик: «Зазпиак-бат!» Когда-то это был боевой клич басков. Крестьяне кинулись к добыче.

Они вынимали голубей из-под тонких сетей с величайшей осторожностью. Некоторых из пойманных птиц без промедления отправят к столу, большинству же приготовлены клетки, в кото

рых им придется прожить всю долгую зиму.

Мы спускались с гор вместе с Бертраном по тропе, вившейся под малиново-зеленым пологом берез и каштанов в осеннем цвету.

— Тебе это, верно, показалось жестоким? — спросил он меня.

Я покачал головой.

— Нет. Просто очень древним и трагичным. Да еще, пожалуй... — я колебался, — это трудно объяснить, но мне это еще показалось красивым.

— Вот это хорошо! — воскликнул Бертран. — Значит, ты еще не совсем потерял все баскское, хотя и родился в Америке.

И тогда он стал объяснять мне, что в этой охоте для басков скрыта поэзия и религия. Он рассказал мне, что в конце охотничьего сезона у них устроят в честь голубей мессу. Что баскам — тут он запел, как привыкли петь люди, выросшие вместе с песней, — всегда были близки и красота и боль голубя: Белый голубь, белый голубь, Ответь мне, голубь, ну

ответь,

Где так долго ты пропадал, Ведь путь так прям, а сердце свободно. Когда я улетал из чужой

страны,

Я думал об Испании, Я долетел до Пиренеев И потерял свою волю И нашел свою боль.

В этой охоте горных басков на диких голубей для меня открывалась суть древнего народа, затерявшего загадку своего языка и своей истории во тьме веков. Теперь былая замкнутость басков рушится, но вот я видел традицию, пережившую, несмотря ни на что, столетия. В тумане, покрывающем перевалы Пиренеев, еще живет наследие воинственных предков.

Мы выбрались, наконец, из тумана и увидели долину. Она была под нашими ногами, похожая на сотни других долин, разбросанных по семи провинциям, которые вместе зовут Эскуаль Эрриа — Страна Басков. По дну долины в косых лучах припозднившегося солнца текли белые воды Лауибары. Далекие, белого камня дома с виноградниками с одной стороны и крошечными фигурками овец — с другой виднелись четко на зеленом ковре горы.

Небольшая деревня, прилепившаяся у подножия нашей горы, сгрудила свои белые дома, крытые красной черепицей, вокруг церковного шпиля. Человек в черном берете с вязанкой хвороста на плече вышагивал впереди двух быков, запряженных в телегу с огромными деревянными колесами. В воздухе стоял запах травы и влажной земли, и вдруг он поплыл на меня волнами — то ударили, отмеряя время, в церковный колокол.

В соседней долине — я знал это — стояла еще одна деревня, и в ней родилась когда-то моя мать, а за тем далеким обрывистым хребтом родился мой отец.

Исследуя происхождение басков, ученые успели создать самые разнообразные теории: от фантастических (баски — уцелевшие жители Атлантиды, мифического континента, опустившегося на дно моря) и вероятных (баски — единственные прямые потомки древнего кроманьонского человека Европы) до вполне правдоподобных (баски ведут свое происхождение от таинственного народа иберийцев, когда-то населявшего весь Пиренейский полуостров).

Их язык не имеет ничего общего ни с французским, ни с испанским. В разные времена фи-

Баски — во многом загадка. Особенно в Западной Европе, пережившей мощные передвижения племен в неолите, романизацию, великие переселения германских народов, арабское нашествие. В гуще этой двухтысячелетней сумятицы баски сумели сохранить свой древний язык (родственников которому так и не могут найти) и живут там, где их предки жили еще в каменном веке.

И язык этих предков может быть прослежен в языке современных басков.

Не удивительно ли, что в баскском языке названия простейших сельскохозяйственных орудий, таких, как мотыга, и предметов обихода — нож, например, содержат в корне элемент «aitz», что означает по-баскоки камень. Значит, когда-то их делали из камня, и память об этом сохранилась в языке. Не удивительно, что названия рек, гор, любого села или долины в Стране Басков легко объяснимы, они обычно связаны с окружающей средой. А ведь на землях, где сменились обитатели, остаются загадочные непереводимые географические названия.

Исследования баскских захоронений каменного века подтверждают единство антропологического типа тех древних людей с типом басков — наших современников. Широкоскулые баски резко отличаются от узколицых испанцев. Среди басков чаще, чем на юге Пиренейского полуострова, встречаются светлоглазые и светловолосые люди.

Как же сложилось это своеобразие? До римского владычества все племена Пиренейского полуострова сохраняли свое разноязычие; потом заговорили на латыни горожане юга и востока, а позднее и жители остальной части полуострова. Все, но только не васконы. (Римские историки, впервые описавшие древние племена басков, назвали их васконами, сами же баски называют себя «эускади».) Почему? Изоляция, горы, недоступность? Да, но не только. Ведь и астуры (от которых осталось лишь название провинции Астурия) жили в недоступных Кантабрийских горах, но они романизировались. Римляне, завоевывая полуостров, действовали по своему испытанному правилу «разделяй и властвуй!». С одними они заключали союзы, дру-

38