Вокруг света 1969-08, страница 14

ваемые обычной логикой средства научного исследования— совершенно одинаковы у человека и у высших животных. Только по степени (по развитию соответствующего метода) они различны... Наоборот, диалектическое мышление — именно потому, что оно имеет своей предпосылкой исследование природы самих понятий, — возможно только для человека...» Означает ли усилившийся интерес к дельфинам, что у них перечисленные качества заметно повышены по сравнению с другими животными и что, следовательно, возможно установление какого-то особого типа взаимопонимания между ними и людьми?

БЕЛЬКОВИЧ. Тут есть одно серьезнейшее различие, которое невероятно затрудняет подход к дельфину. Сам человек и все те высшие животные, которых он до сих пор изучал — обезьяны, собаки, лошади и так далее, — живут в воздушной среде. Дельфин — в водной. Поэтому и образ его жизни и работа мышления коренным образом отличаются от всего, с чем нам приходилось сталкиваться в исследованиях. Процентов девяносто всей информации о внешнем мире человек получает через зрение. На слух падает лишь девять процентов информации, а на обоняние и осязание — всего лишь один. У дельфинов все иначе! На первом месте у них, судя по всему, стоит кожное чувство. Они «видят» кожей в такой же мере, в какой мы видим глазами. Мы даже не можем представить, какой тут перед ними открывается мир. У нас даже нет аналогий! Для нас вода — просто вода, холодная или теплая, грязная или мутная, а он различает в ней тысячи оттенков, переходов, «неровностей», «шероховатостей», «выпуклостей», невесть что еще, чему у нас в языке и соответствия-то нет. Накладывает ли эта особенность свой отпечаток на характер мышления дельфина? Несомненно.

Зрение и слух у дельфинов развиты примерно в одинаковой мере и тоже развиты прекрасно.

ЖУРНАЛИСТ. Но ведь есть и другое мнение? Дж. Лилли — известный американский исследователь дельфинов — считает, например, что слух играет в жизни дельфинов несравненно большую роль, чем зрение. Вот что он пишет в своей последней книге «Мир дельфинов»:

«В нашем, так сказать, «зрительном общении» мы сильно зависим от зрения. Мы очень внимательно следим за лицом человека, с которым говорим. Следим за жестами, движениями — иначе говоря, за внешним обликом.

Но если мы окажемся под водой и будем (подобно дельфину) смотреть друг на друга посредством звуколокатора — сонара, что мы увидим?

Кожа, мышцы, жировая ткань, по сути дела, прозрачны для распространяющихся в воде звуковых волн. Только кости и содержащие воздух полости внутри тела отразят звук. Следовательно, мы смутно увидим контуры тела и довольно ясно кости и зубы; всего четче будут выделяться наполненные газом пустоты — части кишечника, воздушные пазухи в голове, полость рта, гортань, трахея, бронхи, легкие, всякие пузырьки воздуха внутри тела или на теле. Вообразите, как неловко почувствует себя привыкший к условностям чёловек, видя, что делается в желудке и легких собеседника...

Так что при дельфиньем образе жизни выражение лица нам мало бы что дало. Вместо этого мы, вероятно, пытались бы передать свои чувства при помощи воздушных мешков в голове. По движению пузырьков воздуха всякий знал бы, когда

вы сердитесь или когда вас мутит. Было бы очень просто определить ваши подлинные чувства.

Следовательно, мы можем предположить, что в мышлении дельфинов, а значит и в их речи, акустические образы играют такую же ведущую роль, как у нас зрительные. Например, понятие, которое в их языке соответствует нашему глаголу «смотреть», если, пренебрегая стилем, перевести его на наш научный язык, будет, вероятно, выглядеть так: «Когда я излучаю длину волны N, возникает образ Z. Когда я перехожу на длину волны М, образ меняется на Х*>. Наверное, в сознании дельфина этому выражению есть емкий эквивалент.

А так как у нас нет встроенного в организм источника света, который бы позволял видеть предметы в темноте, подобно тому как их «видит» дельфин посредством сонара, у нас отсутствуют и подходящие понятия, чтобы выразить то же самое просто и ясно. Приходится подыскивать зрительные аналогии и приспосабливать свое мышление к миру объектов и звуковых отражений, окружающему дельфинов. Трудно даже вообразить, как сложно будет нам из-за этого понимать дельфинов, а дельфинам — нас».

БЕЛЬКОВИЧ. Конечно, в водной среде зрение не должно играть ведущей роли. Даже в прозрачной воде оно обеспечивает вйдение на десятки метров, тогда как слух и звуколокация, которой вооружен дельфин, позволяют ему «разглядывать» косяки рыб и препятствия, удаленные едва ли не на километры. Но это не значит, что у дельфинов плохое зрение. Если подходить чисто арифметически, то получается такая картина: от поверхности кожи к мозгу одного из исследованных дельфинов тянулись 156 тысяч «нервных проводов» — нейронов. Зрение было подключено к мозгу с помощью 114 тысяч аналогичных «контактов», а слух — с помощью 112 тысяч. А густота нервной проводки, подключенной к тому или иному из органов чувств, — важное, хотя и не окончательное свидетельство степени их развития.

ЯБЛОКОВ. К этому надо добавить, что у дельфинов, судя по некоторым данным, чрезвычайно развито обоняние. Известно, что они выпускают в воду огромное количество разнообразных выделений специальных желез. Какова их роль? Может быть, посредством этих выделений они оставляют в слоях воды некие сигнальные метки, так сказать, «пишут химическими чернилами»? Что тут происходит, совершенно неясно. У животных вообще широко развит «химический язык», но тут мы слепы, как кроты, потому что с обонянием у нас — хуже некуда. Здесь нам пока что не поможет даже аппаратура, ибо только сейчас стали появляться приборы, которые чуть лучше нашего носа улавливают некоторые запахи. Вот и судите, возможен сейчас или нет полноценный контакт с дельфинами в этой среде, которая для них, очевидно, важнейшая и в которой мы «неграмотны».

Предположим на мгновение, что интеллект дельфинов равноценен нашему. Но равноценный не значит одинаковый! Он не может быть одинаковым, потому что образ жизни иной, среда иная, восприятие внешнего мира тоже иное. Значит, и понятия иные. Точек соприкосновения может оказаться чересчур мало! Образ жизни, резко отличный от нашего собственного, должен сформировать очень непохожий тип сознания.

ЖУРНАЛИСТ. Иначе говоря, для нас дельфин — это высокоразвитое существо как бы с другой планеты...

12