Вокруг света 1969-10, страница 50

выстрелы из пушек, которыми несчастные пытались привлечь к себе внимание. Наш корабль сорвало с якорей и пронесло в 60— 80 ярдах от мелей. Благодаря милости всевышнего мы спаслись. На мелях мы насчитали около сорока торговых кораблей. Мы с ужасом смотрели, как их моряки карабкались на мачты, взывая о помощи. Но их всех смыло волной, и они погибли. Все это я видел своими собственными глазами и никогда не забуду».

Известно, что Дефо, получив это письмо, отправился осмотреть место разыгравшейся драмы и позже написал об этом урагане очерк, который был опубликован лондонскими газетами.

На протяжении многих веков Гудвинские отмели оставались без опознавательных знаков, или, как выражаются моряки, безо всякого навигационного ограждения. Достоверность большинства морских карт XVI—XVIII веков была весьма сомнительна. Да и вообще как можно точно нанести на карту эти мели, если они беспрестанно меняют свою форму!

Убытки от гудвинской ловушки были огромны. Английские купцы не раз обращались к королеве Елизавете с просьбой поставить в районе смертоносных песков маяк. Отдельные изобретатели предлагали адмиралтейству свои проекты по укрощению «Пожирателя». Так, некий Гоуэн Смит разработал план «осушения зыбучих песков и превращения их в зеленый остров с деревьями и пастбищами». На все это он просил у лордов адмиралтейства тысячу фунтов стерлингов, доказывая, что если с проходящих мимо судов брать маячные сборы, то затраты окупятся в течение года. Но проект Смита вряд ли можно было осуществить.

Британское адмиралтейство расщедрилось лишь в 1795 году, поставив на мысе Саут-Форленд маяк. Вернее, это был не маяк, а деревянная вышка, на площадке которой по ночам жгли костер. Однако пользы от этого сооружения было немного. В 1802 году на мелях оказался заблудившийся в тумане большой трехмачтовый корабль Голландской Ост-Индской компании «Фрегейда». Он исчез в песках на третий день вместе с 454 находившимися на его борту пассажирами и моряками.

Триста моряков было вынуждено вычеркнуть из реестра бри

танское адмиралтейство в 1805 году, когда в песках Гудвина завяз военный транспорт «Аврора». Возмущенные лондонцы потребовали от парламента укротить «Великого пожирателя кораблей», и в том же году адмиралтейство вынуждено было поставить на отмелях плавучий маяк. Он ограждал Гудвинские пески с севера и получил название «Северный Гудвин». Затем был поставлен еще один плавучий маяк — «Западный Гудвин».

Но и это не прекратило кораблекрушений. В 1814 году Гудвин засосал английский линейный корабль «Куин» и бельгийский поч-тово-пассажирский пакетбот.

Укрощение Гудвинских песков продолжало идти удивительно медленно. Третий плавучий маяк — «Южный Гудвин» — поставили лишь спустя четверть века после второго, а четвертый — «Восточный Гудвин» — только через сорок два года после третьего маяка! За это время Англию не раз потрясали сообщения о разыгравшихся на мелях трагедиях. Наиболее ужасной из них была катастрофа английского королевского парохода «Виолетта». Это судно, имея на борту несколько сот пассажиров, за час скрылось в зыбучих песках на глазах у подошедших на помощь спасателей...

ПРОМЫСЕЛ НА ОБЪЕДКАХ

Если для мореплавателей мели Гудвина являлись подлинным проклятьем, то некоторые обитатели юго-восточного побережья Англии видели в них божью благодать. В отличие от своих собратьев с коварных островов Силли (что на юго-западе Англии), разжигавших в штормовые ночи на скалах ложные огни и заманивавших в ловушку рифов купцов, мародеры Дила просто ждали, когда провидение пошлет им очередной корабль.

После того как адмиралтейство особым приказом пресекло грабеж попавших на Гудвин судов, ловкачам Дила пришлось поневоле заняться более благородным промыслом — стаскивать с мелей корабли и спасать их груз. Зная хорошо местные течения и изучив все капризы и повадки «Великого пожирателя кораблей», они сделались великими мастерами этого редкого промысла.

на стр. 58 ►

С. АРУТЮНОВ

ИНРО

нро — деталь такая же неотъ-

емлемая в туалете богатого горожанина средневековой Японии, как шпага для европейского барона. Но в то же время инро — один из излюбленных жанров прикладного искусства Японии конца XVI — начала XIX века.

Что же такое инро? Поначалу это была просто коробочка, состоявшая из двух отделений: в одном лежала стопка бумаги и подушечка, пропитанная красными чернилами, в другом — личная печать. В странах Дальнего Востока, где распространена иероглифическая письменность, на документах ставится не подпись человека, а его личная печать. В том или ином каллиграфическом стиле на ней вырезаны его фамильные иероглифы, и такая печать регистрируется так же, как печати учреждений, и имеет полную юридическую силу. Это, между прочим, делает почти ненужными нотариальные свидетельства доверенностей, завещаний и прочих документов. Обычай этот сохранился и по сей день, и на любом японском документе, на многих книгах, на всех картинах, новых и древних, можно увидеть печать их авторов, оттиснутую красной тушью.

Но вернемся к инро.

В старину право на личную печать имел только глава семьи, входящей в привилегированное сословие. Поэтому подвешенная к поясу коробочка инро была не просто красивым предметом, но и особым, понятным любому прохожему знаком: ее владелец — человек свободный, независимый, имеющий определенный вес и положение в обществе. В свою очередь, владельцы инро — самураи, аристократы, богатые горожане — стремились перещеголять друг друга, и инро был не последним аргументом в этом занятии. Вот так и стали инро, да и не только инро, но и шнурки, на которых они подвешивались, и нэцкэ — брелки-пуговицы, которыми они крепились к поясу, одним из предметов быта, в которых ярко проявлялась художественная фантазия мастеров.

С XVII века функции инро расширились. Сказалось наступление новой поры, когда феодальные

48

/МШЕИМ/