Вокруг света 1970-05, страница 24

Еще вчера в кабинете управления Камгэсэнергостроя, в комитете комсомола и в штабе ударной комсомольской стройки я воспринимал сведения о месте и сроках строительства КамАЗа как само собой разумеющиеся вещи. Но сейчас я глядел не на карты и планы. Глядел в обмороженную, продутую всеми ветрами пустыню. И уже никакая фантазия не могла помочь воссоздать вчерашние почти реальные картины: новый завод, корпуса цехов, колонны машин... Хотя бы камень увидеть! Ведь он должен быть где-то здесь. Большой камень, вернее — бетонный блок, камень-памятник, камень-обещание. Традиционный первый камень, заложенный в честь начала и по традиции украшенный надписью: «Здесь будет...» Я видел его на фотографии, и кругом стояли улыбающиеся люди, и некоторые в восторге подняли руки.

Но и камня нигде не было видно. Светло-серый, он, наверное, растворился теперь в снегах. Один снег без конца, и фигурки взрывников, фигурки заблудившихся в пустыне людей.

— Часа на три еще работы... — сказал Бедарев.

Я не заметил, как он подошел. Он склонился над ящиком с блестящими трубочками детонаторов и, перебирая их, разговаривал будто сам с собой. Его ушанка, воротник и брови были в инее. И перчатки с обрезанными пальцами тоже были в ледяных кристаллах, время от времени он дышал на них.

И вдруг над полем вынырнул самолет. Он разворачивался, прицеливаясь, чтобы поудобнее сесть на невидимом отсюда аэродроме. Еще два десятка добровольцев прибыли прямиком из Казани. Через пятнадцать минут они заберутся в поджидающий их автобус № 2402, и инспектор отдела кадров Володя Паршин, как обычно, скажет им: «Добро пожаловать!» Новички будут по пути дышать на заиндевевшие окна и пытаться рассмотреть места, о которых ■ читали пока только в газетах.

Вот этого поля, какое оно сейчас, они уже не успеют увидеть.

Я много раз замечал: было что-то общее в том, как все прибывшие впервые поднимались по деревянным сходням, проло

женным к дверям отдела кадров Камгэсэнергостроя. Так выглядят новобранцы, не надевшие еще формы. Но заканчивалось оформление, и те же сходни спускали на землю людей, объединенных уже единой заботой и единой целью — целью и заботой Всесоюзной ударной комсомольской стройки.

Они выходили на главную улицу поселка и, как следует оглядевшись, начинали понимать, отчего это в отделе кадров с таким восторгом встречали в графе «Профессия» слово «каменщик».

Перед ними стояли городские кварталы с магазинами, столовыми, кафе, отделением связи и катком, с кубом кинотеатра. Но это было лишь начало. Фоном для готовых кварталов служили бесчисленные решетчатые фермы кранов. Своими крюками, будто из-под земли они старались, тащили к небу новые и новые жилые корпуса. И уже по ночам полыхали сотни прожекторов над растущими стенами, и в их свете один к одному ложился светлый кирпич, порхали в воздухе бетонные блоки и горели огни электросварок.

Да, каменщики были на вес золота, потому что здесь с самого первого дня решили обойтись без традиционных палаток.

...Михаил, шофер взрывников, блаженно зажмурился и включил сирену. Отчаянный вой огласил пустыню. Оцепление было на местах. Можно было начинать.

Бедарев еще раз измерил сопротивление цепи.

— Теперь я буду крутить,— сказал он и почему-то застенчиво улыбнулся. — Минуты три покручу, и сразу будет взрыв. Гляди, если камни сверху пойдут... В общем не зевай.

Он склонился к взрывной машинке и принялся крутить ручку магнето, словно заводил патефон.

Я стоял, где мне и было приказано стоять — у машины, и сирена, которую Михаил приладил прямо к радиатору, врезалась мне в бок. Но отодвигаться я и не думал — здесь было теплее.

Было еще время оглянуться и посмотреть в последний раз на нетронутую белизну. Бедарев крутил магнето. Он, наверное, уже не мог думать в это время ни о чем, кроме взрыва.

Где он только не крутил вот такую же ручку!

Я был у него дома. Квартира Бедарева, хоть он и жил здесь уже порядком и солидная мебель стояла у стен, чем-то неуловимо напоминала жилье кочевника, гостиничный номер — одним словом, не было какой-то детали, которая говорила бы, что хозяева обосновались здесь всерьез и надолго. Наверное, так оно и было, потому что, как и большинство строителей некоторых специальностей, Владимир не мог да и не имел особого желания засиживаться на одном месте.

Его отец был горняком, и Владимир тоже стал работать под землей. Работал в Кузбассе на шахте «Чертинская-1». Строил в Кемеровской области шахту-гигант № 5—6 — был бригадиром проходчиков комсо-мольско-молодежной бригады. Однажды пролежал полсуток, заваленный породой, — обрушилась кровля. Спасло его чудо — прямо перед лицом осталась свободная полость, в нее откуда-то бежала струйка воздуха. Потом вместе с воздухом до него донеслись голоса спасателей...

На строительстве Зейской ГЭС он внедрял новую погрузочную машину. В Нуреке взрывал скалы — вел отводные туннели. На Хантайской ГЭС строил подземный машинный зал.

Но свой звездный час он пережил на Чарвакской ГЭС, когда взрывал Меловой перевал. Это был взрыв! Девятибалльное искусственное землетрясение сотрясло округу.

Готовились к нему месяца четыре: вели специальные выработки для взрывчатки — штольни и камеры, бурили скважины. Потом пригнали два эшелона с порохом — 1600 тонн старого военного пороха образца 1943 года перегрузили на машины и повезли к перевалу. К этому времени Бедарев с группой взрывников подготовил 100 штук «боевиков» — своеобразных бомб-детонаторов. Двадцать дней они провели на отдаленном полигоне, сооружая боевики. В металлические столитровые банки надо было упаковать адский «сандвич» — слой скального аммонита № 1, пересыпать его чешуйчатым тротилом, вставить и вывести детонирующий шнур и залить все это гудроном с солидолом.

22