Вокруг света 1970-05, страница 25

ЛЮДИ НАД ГОРОДОМ

«Боевики» развесили в камерах на крючьях, и теперь можно было засыпать порох.

Военные саперы вскрывали большущие банки с порохом, обливали его водой и ссыпали в кузова машин, обитые резиной. Машины подползали к скважинам, и пороховые «макароны» через деревянные воронки отправлялись под землю. Трубы скважин вели в камеры. Двадцать дней взрывники вместе с группой саперов, натянув противогазы, ровняли деревянными лопатами под землей горы пороха. Резкий усыпляющий запах пробирался и под маску, и, чтобы не уснуть, не задохнуться, они через час-два выскакивали на свежий воздух.

Где-то в середине работы внезапно стала прибывать в штольне вода. В конце концов она поднялась до полутора метров. Откачивать ее никто не брался — насос мог высечь искру. Взрывники знали, что пороховые «макароны» не отсыреют, даже наоборот, этот тип пороха лучше детонировал как раз в воде, становился единой монолитной массой. Но утешение было слабое — вода плескалась уже под подбородком.

Последние порции взрывчатки засовывали, заталкивали под самые своды камер длинными деревянными толкачами.

Блиндаж, куда дотянули магистральный провод, был в двух с половиной километрах, на взгорье. Невдалеке расположились наблюдатели, корреспонденты. Начальник взрыва Валентин Иванович Казарин дал ракету, и товарищ Бедаре-ва Володя Бакпаев наклонился к машинке.

Когда облако сползло в сторону и рассеялось, в Меловом перевале зиял готовый проход, трасса новой дороги.

...Володя все крутил и крутил ручку. Бисеринки пота выступили у него на переносице — с ними не смог совладать никакой мороз.

Выглянуло солнце, и степь вдруг ожила, повеселела как-то, хотя вроде бы ничего и не изменилось вокруг. И я решил, что надо будет все же еще наведаться в это пустое пока поле и отыскать тот камень, с которого начнется завод.

— Взрыв... — негромко сказал Бедарев.

И вековая неподвижная степь исчезла в смерче.

г. Набережные Челны

▼ со стр. 18

и на каждом выбивал год. Я оглянулся. Конечно, за спиной у меня стоял Митрофан Николаевич, он ведь тоже меня не знал. Просто стоял пожилой человек. Невысокий, в синей, почти новой телогрейке. Под ней не рубашка — гимнастерка. Чистая и очень старая. «Может, еще военная, — подумал я. — Хотя не может быть. Столько лет!»

— Здравствуйте! Это вы... чистите звезды?

— Да.

Он говорил мало и не очень охотно. Кажется, ему было странно, что его работой можно серьезно интересоваться.

— И орлов тоже вы снимали?

На башнях были раньше литые орлы. Они сидели прямо на кладке шатров.

— Да... Там уж все поржавело... чуть держались.

— А потом?

— Потом ставили звезды. Не эти. С серпом и молотом. В тридцать пятом году... Эти ставили в тридцать седьмом.

— А чистите часто?

— Сейчас в три-четыре года раз.

Митрофан Николаевич оживился:

— В сорок первом, в июне, чехлы надевали. Через полтора года их менять пришлось... рвались. Ветер там. А в сорок четвертом разрешили снять чехлы... Вот мы снимали.

— Не страшно там? Высоко, ветер...

— Чего страшного? Как на земле. Работаешь — ничего не замечаешь. Что там, что тут — все одно.

Подошел Виктор. Большой, немного сутулый. С ним и пошли в башню. Он говорил легко и радостно. Все хотел рассказать. Со звездами он уже работал восемь лет.

— Нет, со мной ничего интересного не случалось. А с Митро-фаном-то Николаичем было. Раз чистил, заработался вот так, ничего, конечно, не замечает — вдруг туча... Грозовая! Как нача

ла вся звезда сверкать! Искрами! Он едва в люк успел убежать. Хорошо еще молния не ударила! А в другой раз чистил он, одно стекло снял, а тут стриж! Залетел в звезду, а вылететь никак... То в один луч залетит, то в Другой. Вот с ним помучились! Гоняли его, гоняли — вылетел все-та-ки... Хорошо отсюда видно, правда? Вот еще четыре таких винта, и будем в шатре.

«Винты» в Троицкой башне были крутые и узкие. Вывинчиваясь из четвертого и уже не ожидая, что он когда-нибудь кончится, я услышал голубя. Он ворковал, слышно было даже, как он бьет крыльями. Значит, там было уже просторно. Открывалась площадка — та, что перед самым шатром.

— Вот люк... в него вылезаем. На шатер уже. Люльку поднимаем. До звезды еще двадцать метров.

Я выглянул в люк. Звезда была совсем близко. По зеленому шатру к ней вела узкая железная лестничка. С земли она была незаметна. Позолоченные лучи звезды сверкали на солнце ослепительно. Оказывается, они были широкими. Наверное, шире ладони.

Они поднимаются туда, рассказывал Виктор, страхуют себя поясом. Как обычные верхолазы. Крепят звезду, чтобы она не вращалась. Снимают несколько позолоченных медных планок, чтобы освободить один треугольник рубинового стекла. Гарь с него снимают и снаружи, и изнутри. Можно это делать только спиртом. Работа кропотливая. Целая неделя уходит, пока не будет вынут и почищен последний треугольник. Там, где планки прилегают к стеклу, держа его, всю щель надо промазать замазкой. Так в звезду не попадает влага. Если в нее просочится хоть капля воды и упадет на лампу — лампа разлетится вдребезги. Очень мощная лампа — пять тысяч ватт. И замазка еще не должна замерзать...

— А высоты я с детства не боюсь, — сказал Виктор. — Как-то уж так пошло у меня — не боюсь, и все!

23