Вокруг света 1970-05, страница 52

лаеве Вечный огонь славы и выбиты на теплом южном камне имена и фамилии Героев Советского Союза, участников десанта. Но не все.

В десанте было 55 морских пехотинцев под командой Константина Ольшанского и 12 человек саперов и радистов, которых придали десанту буквально в самый последний момент — перед посадкой в ялы,— из 1-го гвардейского укрепрайо-на. Фамилии саперов и радистов были неизвестны. Их документы находились в штабе, а штаб и политотдел 1-го гвардейского УРа на шхуне «Дельфин» переходил морем из Очакова на мыс Аджияск. Шхуна подорвалась на мине, погиб весь штаб, погибли документы.

В дни празднования двадцатилетия победы над фашистской Германией в газетах был опубликован указ о посмертном награждении еще одного участника десанта, восемнадцатилетнего николаевского рыбака Андрея Ивановича Андреева, который в ночь на 26 марта вызвался быть проводником десанта. Фамилии двух десантников, капитана Бориса Александровича Монастырских, начальника рации, и старшего сержанта Виктора Степановича Самойлова, радиста, из тех самых двенадцати человек удалось установить перекрестным опросом сослуживцев, путем многолетних поисков в сохранившихся архивных документах. Но десять, по-видимому, рядовых бойцов-десантников, которые так же, как Монастырских и Самойлов, уходя в десант, оставили свои документы в штабе или политотделе части, до сих пор неизвестны.

ЧТО МОЖЕТ ОСТАВИТЬ НАМ МОРЕ?

Но точно ли, что документы были на «Дельфине»?

Вот официальное свидетельство по этому поводу бывшего начальника связи 1-го гвардейского УРа майора запаса П. И. Никулина:

«Начальник отделения кадров укрепрайона гвардии капитан Гольдберг если и подготовил наградные материалы на отличившихся саперов, то отослать их в штаб 28-й армии не мог, так как подписать их было некому: комендант УРа, начальник штаба с оперативной

группой продвигались в этот момент к Аджияску, штаб и опергруппу разделяло большое расстояние. 6 апреля 1944 года штаб и политотдел УРа шли на шхуне «Дельфин» к нам, в Аджияск.

Все документы о перемещении личного состава, подготовленные, но неподписанные наградные листы хранились в сейфе гв. капитана Гольдберга. Радиостанция опергруппы держала все время со шхуной связь. Связь оборвалась на полуслове. А рано утром на следующий день мы получили печальное известие: «Дельфин» подорвался на плавучей мине.

Из всех, кто был на шхуне, чудом остался в живых наш телефонист Мухин».

...Документы десантников скорее всего в море, в стальном сейфе на дне, на погибшей шхуне, в четырех милях к западу от Очакова. Так говорят все известные официальные документы о гибели «Дельфина». Где-то там, на дне, всего на десяти-двенадцатиметровой глубине, около 35-го поворотного буя, на оживленном морском перекрестке, где мчится сегодня стремительная «Комета» из Одессы в Николаев, разворачиваются белые пассажирские теплоходы и неторопливые буксиры, плывут катера и яхты.

...Вот уже четвертый год бороздит этот район небольшой десятитонный поисковый катер николаевских аквалангистов клуба «Садко». У него такое же имя — «Дельфин», только рядом белая большая цифра «2». На нем — молодые инженеры, студенты, рабочие, школьники. Николаевские комсомольцы решили во что бы то ни стало найти погибшую шхуну.

С помощью военных журналистов запросили Центральный архив Военно-Морского Флота в Ленинграде. Оттуда прислали кусочек кальки с выко-пировкой места гибели шхуны и ориентировочные координаты. Аквалангисты вышли в море, «привязались» к береговым ориентирам и определили свое место. Но выкопировка оказалась неточной: координаты гибели судна попали... на сушу. Перед участниками подводного поиска встал вопрос: где искать? За два с лишним десятилетия со времени гибели шхуна могла быть глубоко заилена, а ее обломки могли быть отнесены течением, которое «работает»

здесь в самых различных направлениях. И потом: взрыв на воде и место гибели могли быть и не в одной точке — шхуна после взрыва могла отдрейфо-вать. Итак: кто видел взрыв? Кто спасся с погибшей шхуны? Как найти всех, кто имел хоть какое-то отношение к «Дельфину» и десанту?

Но самый первый вопрос, который задавали себе подводники, был такой, что, не ответив на него, нечего было и приступать к поискам: могли ли сохраниться документы под водой в течение такого длительного времени?

Могли.

Еще в 1964 году несколько николаевских аквалангистов* А. Корчагин, М. Коновалов и А. Артамонов — они сейчас члены клуба «Садко» — вели вместе с киевскими и одесскими спортсменами подводный поиск на погибшем в 1941 году эскадренном миноносце «Фрунзе». «Фрунзе» погиб 21 сентября на траверзе Тендровской косы после тяжелого неравного боя с фашистскими пикирующими бомбардировщиками. Командиру корабля В. Н. Ерошенко ¹ удалось вывести аварийный корабль на мелкое место и спасти личный состав. Но сам эсминец получил непоправимые повреждения. С тех пор разбитый корабль каждый год разрушали свирепые осенние и зимние штормы. Когда же спустя двадцать с лишним лет аквалангисты спустились на «Фрунзе», то среди нагромождений ржавого железа, разбитых и перекрученных трубопроводов, зениток и торпедных аппаратов они нашли бушлаты, тельняшки, даже марлевые использованные бинты, нашли писарские книги выдачи корабельного имущества (по которым, кстати, были установлены многие члены эки пажа эсминца). Чернила сохранились, только полиняли.

В другой раз сняли обросший ракушками и мидиями путевой компас. Компас работал, хотя пролежал столько лет в воде. И оказался даже лучше своего, катерного. Отыскали целые книги. И что самое поразительное — бумага и типографские буквы на ней отлично сохранились. Бумага была лишь слегка обгрызенной. «Как мыши — сыр», — заметил кто-то.

¹ Сейчас В. Н. Ерошенко — контрадмирал в отставке.

50