Вокруг света 1971-09, страница 26

чем обычного для тех мест, в пять утра. Минут через сорок вдруг завыли ездовые собаки, привязанные возле землянки. Дежурный наблюдатель вышел, чтобы их успокоить, и тут увидел нечто страшное: на берег по океану, от края и до края, шла черная стена воды; после выяснилось, что ее высота была двенадцать метров. Послышался протяжный гул, задрожала земля... Все кто в чем был выскочили во двор и побежали без оглядки на бугор, благо недалеко было. Через минуту от метеостанции, от собак не осталось и следа... Стоял ноябрь, шел мокрый снег, дул ледяной ветер. А люди-то раздеты. На счастье, подобрали принесенную волной охотничью двустволку, высыпали из одного патрона порох, другим выстрелили в него, разожгли костер. Чуть веселей стало...

Сейчас пока что в Усть-Кам-чатске ничто не предвещает бедствия. А вот погода плохая. Несколько дней жду самолет, звоню в аэропорт и каждый раз слышу в ответ одно и то же: «На весь день сегодня закрыты».

Поселок тем временем живет своей обычной жизнью. Отчаявшись дождаться солнца, жители копают картошку и носят ее в дом сушить. Огородики обычные: с капустой, морковью, репой; кажется, они ничем не отличаются от других, привычных для средней полосы России. Но у местных огородов есть одна удивительная особенность: их удобряют вулканы.

...Последний раз это случилось 12 ноября 1964 года. Утром, в начале седьмого, Усть-Камчатск проснулся от далекого грозного гула. Выбежав во двор, люди увидели на западе багровое зарево и молнии, рассекавшие небо. Это в восьмидесяти километрах от Усть-Камчатска вулкан Шивелуч выбросил на двухкилометровую высоту тучу серого, чуть розоватого пепла. В семь двадцать эта туча уже поднялась на восемь километров, еще через двадцать минут достигла пятнадцатикилометровой высоты.

В тот день в Усть-Камчатске так и не рассвело: на поселоч надвинулась темная, непроницаемая стена, и из нее посыпалось нечто среднее между песком и мукой. Стало трудно дышать. В темноте от столба к столбу таинственно и страшно светились провода, это зажглись огни святого Эльма. Прервалась радиосвязь. Перестал работать теле

фон. Телефонные аппараты непроизвольно и бестолково звонили сами по себе. Не могли подняться и вертолеты: как только пилот запускал мотор, на лопастях вспыхивали огненные полосы.

Все это время под неутихающий аккомпанемент гула и грома с неба продолжал сыпаться вулканический пепел; он покрыл землю слоем в четыре сантиметра. Наконец туча стала редеть, ее унесло ветром в сторону Командор, и там, на острове Беринга, в 330 километрах от вулкана, тоже начался пеплопад.

Необыкновенный сухой дождь состоял из крупинок вулканической лавы и содержал фосфор, железо, калий — то, без чего нет урожая. И все это было выдано совершенно бесплатно, выпало на огромной территории, правда, большей частью впустую, над океаном и тундрой, но перепало и благодатной долине Камчатки, первой реки, где с легкой руки землепроходца Владимира Атласова начали селиться русские люди.

А вот и сам «завод минеральных удобрений» — вулкан Шивелуч. Я вижу его с борта маленького катера, которым еду в Ключи, так и не дождавшись самолета. Спокойная глыба вулкана кажется белее и чище, чем самые яркие кучевые облака, которые вулкан притягивает к себе.

Натужно стучит мотор, преодолевая течение реки. И справа уже виднеется Нижне-Камчатск, вернее, то, что от него осталось. Древний городок недаано брошен: жителям предложили переселиться в другие поселки. Брошен острог, основанный в 1703 году.

Отсюда, из Нижне-Камчатска, вышла в 1728 году 1-я камчатская экспедиция: Витус Беринг повел свой бот «Святой архангел Гавриил» на север, к морю, которое потом было названо его именем. Здесь базировалась Северо-восточная секретная географическая и астрономическая экспедиция 1785 года. Здесь живали Владимир Ат/Лсов и С. П. Крашенинников, знаменитый исследователь полуострова. Это он писал о «чрезвычайном наводнении» в здешних местах в 1737 году, о трехсаженной волне, которая «при отлитии столь далеко... забежала, что море видеть невозможно было».

И вот все это покинуто. Безлюдно, -пусто на берегу. Лишь один рыбак возится у лодки.

— Люди еще не уехали? — кричит с катера работник райисполкома, что плывет с нами.

— Какие? — откликается рыбак.

— Не наши, чужие...

— Однако, убыли. Что-то мерили, в тетрадки записывали.

— Понятно... Прощевай тогда!.. — И, повернувшись ко мне: — Должно, краеведы были. А может, ученые. Из Петропавловска, что ли...

Разворачиваю только что изданную карту области, чтобы найти там Нижне-Камчатск. Куда гам! Даже крохотного кружочка не осталось...

Долина реки между тем сужается, пейзаж делается суровее: топкие торфяные берега сменяются скалистыми, высокими, поросшими лесом, и мы въезжаем в знаменитые Щеки — грандиозный пропил в горном хребте Кумроч. Теперь уже близко до цели — столицы вулканологов. Она видна издалека: живописно раскинувшийся на холмах, одноэтажный, деревянный, «самый большой из маленьких поселков Камчатки» — поселок Ключи.

На вулканостанции пусто — кто улетел на сопку, кто, забросив на время науку, помогает в совхозе убирать картошку («вулканы вон уже сколько стоят, они подождут, а картошка нет — замерзнет»), и я с трудом нахожу высокого молодого человека с чаплинскими усиками на бледно-матовом лице — начальника станции Бориса Владимировича Иванова.

По застеленной ковром скрипучей лестнице — будто в старинном особняке — мы поднимаемся на второй этаж станции, минуем бильярдную, музей и попадаем в кабинет, ярко освещенный солнцем. В раскрытое окно смотрит Ключевской. Говорят, что в ясную погоду его купол виден с океана за четыреста километров.

Более тридцати пяти лет станция изучает вулканы. О том, что это значит, я узнаю не только из рассказа Иванова, но и разглядывая термометр, побывавший в вулканической щели, откуда со свистом вырывались удушливые газы, накаленные до шестисот градусов, рассматриваю образцы пород, поднятых людьми со дна кратера, из самого кипящего пекла, вижу снимки ученых, стоящих на краю огненного потока лавы. Изучать вулкан — это не только наблюдать за ним, когда

24