Вокруг света 1971-09, страница 67

Значит, логово их было прямо на болоте около деревни — там волки из года в год приносили своих щенят и, боясь выдать место нахождения волчат, строго поддерживали мир с людьми, своими ближайшими соседями.

Видимо, точно такое же решение приняла и наша волчица, логово которой находилось совсем неподалеку от избушки. Но подобный мир, пожалуй, еще не был достаточным оправданием близкого соседства человека и волка: Логово рядом с селением — случай единичный, и я ждал осени, ждал времени, когда серые охотники отправятся в свои глубокие рейды, забыв всякие «договорные обязательства».

Первый же рейд волков я приготовился встретить во всеоружии. На моем столе теперь все время лежала карта нашего леса, и на эту карту я тщательно наносил поступающие ко мне сведения о передвижении волков.

Сведения пока были скудные — волки еще не показывались людям, они еще жили в тайге. Но вот чуть похолодало, чуть задождило, и волки во всеуслышание заявили о себе.

Первой в этом году снова заговорила волчица. Она заговорила так же призывно, как и прошлой осенью. Почти тут же ответил ей взрослый волк. Но голосов волков-переярков я пока не услышал.

Утром я разыскал на тропе следы волчьей семьи, разыскал и то место, где выла волчица. Рядом с волчицей было трое небольших волчат, родившихся в этом году.

Я отметил на карте место и день первого волчьего воя — день оказался средой. В четверг лес молчал, но собаку я больше не оставлял ни на минуту без присмотра и с нетерпением ждал следующей среды.

И в ночь со среды на четверг вой волчицы повторился. Я попытался ответить ей голосом волка-самца, но в этом году она мне не откликнулась— в этом году рядом с волчицей и молодыми волчатами был волк-отец.

Кого же все-таки звала волчица и первый и второй раз? Может, своих прошлогодних детей?

На следующий день в лесу я встретил следы волков-переярков. Они быстрой рысью прошли в ту сторону, где позавчера выла волчица.

Дни, оставшиеся до нового сбора, волки-переярки провели недалеко от моей избушки. Я встречал их следы, видел, как волнует

ся по ночам моя собака. Несколько раз эти молодые волки встречали и мои следы, узнавали запах человека и тут же исчезали в чаще, но далеко от места ожидаемого сбора не уходили.

И вот новый призывный голос волчицы. Она опоздала только на один день — я услышал ее не в среду, а в четверг и тут же разобрал в стороне голоса волков-переярков — тех самых волков, которые год назад вместе с матерью пришли на свой первый в жизни сборный пункт еще нескладными щенками.

Осень в этом году тянулась долго, долго стояли теплые ясные дни, и волчья стая пока не собиралась покидать лес. Раз в неделю стая исправно посещала свои летние владения. Эти визиты всегда проходили тихо. Казалось, что тот мир, который я и моя собака «подписали» с серыми охотниками, не будет никогда нарушен, и я уже готов был думать, что волки всегда могут быть вполне приличными соседями. Но волки все-таки оставались волками, настойчивыми и опасными, и вскоре мне пришлось вспомнить ту лесную деревушку, где пастухи предупреждали выстрелами в воздух своих серых соседей о возможной расплате за преступления...

Ночью меня разбудило злое ворчание собаки. Дверь у нас никогда не запиралась, и я осторожно подошел к окну, чтобы заранее узнать, кто это придумал ночью нарушить наш покой.

За окном никого не было, но собака зарычала еще громче и с хрипом двинулась к двери. Я привязал собаку, взял ружье и открыл дверь.

Рядом с избушкой сидели волки, те самые волки, которые не так давно были моими мирными соседями.

Тайга, ночь... А если бы я не привязал собаку? Остановили бы тогда волков какие-нибудь «мирные договоры»?

В волков можно было стрелять, у меня было много патронов, но я вспомнил жителей лесной деревушки, вспомнил наших пастухов, которые разговаривали с волками несколько иначе. И мое ружье выстрелило, выстрелило несколько раз по вершинам деревьев.

Волки исчезли. Нет, они не ушли из тайги, они еще несколько раз показывались в наших местах, по-прежнему выдерживая расписание своих походов, но мое хозяйство упорно обходили, как обходили прошлой осенью на

шу деревушку, когда из нее разносились по тайге громовые выстрелы.

Да, жители лесной деревушки хорошо знали повадки волков. Знали они и то, что волк в общем-то осторожное животное, и, возможно, именно поэтому ограничивались в разговоре с серыми соседями только внушительным предупреждением.

Я долго расспрашивал пастухов, почему они не убивают волков, почему не устраивают охоты за этими хищниками, и всегда слышал один и тот же короткий, но убедительный ответ. Смысл этого ответа был такой: волк долго помнит предупреждение, после предупреждения редко когда отважится заглянуть в хозяйство человека, и лучше, если рядом с людьми будет жить именно такой «знакомый волк», а если убить его, то на свободное место придет новый, который еще не научился поддерживать мир с людьми, и от такого соседа жди неприятностей.

Да, эти мудрые люди знали, как обойтись по-своему с грозным хищником. Эти люди научились жить рядом с волками, научили и волков жить рядом с людьми. Правда, такую науку волкам время от времени приходится повторять, но ведь без повторения не может быть и прочных знаний, а волки пока сдают свои экзамены около нашей лесной деревушки только на положительные оценки...

Хорошая, ясная осень окончилась сразу после крепкого утреннего мороза и свирепого северного ветра. Ветер разбросал с осин и берез листья, переломал по берегу весь тростник и прижал к земле высокую сухую траву. Тут же за ветром и морозом пришел густой слепой снег. Снег засыпал тропы, дороги и лед на озере.

С глубоким тяжелым снегом из тайги ушла вся волчья стая, ушла на дороги, ушла в долгое зимнее путешествие.

А с первым весенним солнцем волки снова вернутся в тайгу, снова разделят лес на свои личные владения, снова проложат свои тропы и, может быть, снова та же самая волчица будет долго ходить за мной по лесу, чтобы узнать, что за существо поселилось там, где положено жить только ей. И конечно, с этой волчицей мы снова подпишем «мирный лесной договор».

64