Вокруг света 1972-02, страница 41

пенькам лестницы прямо в темное, усыпанное звездами небо, которое в окуляр телескопа впервые покажется мне по-настоящему таинственным, захватывающим...

Просторный чердак старого каменного дома, построенного еще при «железном» Бисмарке. По стенам портной повесил портреты Коперника, Циолковского, космонавтов. Длинный узкий коридор, увешанный огромными фотографиями звездного неба, лунных кратеров, стартующих космических ракет. Кинозал на сорок с лишним мест с 16-миллиметровым проектором. За тонкой фанерной перегородкой святилище портного-астронома — маленькая каморка, до потолка забитая книгами, рулонами карт, кипами журналов. Где-то за ними тайник, из которого пан Адам достает бутылочку ликера. Уже далеко за полночь мы поднимаем рюмки в компании кота, который приник к ма

ленькому окошку над нами, и его отсвечивающие рубином глаза неподвижно смотрят вниз на нас.

— Все коты меня здесь знают, — смеется Адам. — Они приходят сюда к окошку, садятся у рамы, помяукают и остаются со мной на всю мою ночную смену — до трех, а то и до четырех.

Это самые лучшие часы. Потом, днем, — игла и швейная машина. Чей-то круглый, как глобус, живот ждет, чтобы его хорошо обмерили, а жена, смотришь, одно-два платья уже скроила — надо шить... Но какой бы имела смысл моя жизнь, если бы я не смотрел в небо?..

«Я УМЕР 16 МАРТА 1952 ГОДА...»

— Простите, но из-за праздно-любопытных я теряю много времени. Они не устают расспра

шивать меня, как получилось, что я вдруг совершенно изменил свою жизнь. Их страшно удивляет моя «портняжная» астрономия. «Ай какой чудак этот Гедрыс!» Они готовы гладить меня, словно породистую собаку или попугая, говорящего по-китайски... И слышать не хотят, когда я говорю, что каждый может сделать со своей жизнью то или это, главное — сильно захотеть. Ведь я... это из-за своей болезни я занялся астрономией.

...Когда врачи в Олыдтыне положили меня в урологическое, я был безнадежен. Туберкулез обеих почек. Доктор Янович, старый хирург — ему было тогда под семьдесят, — посмотрел мне в глаза, взял за руку и сказал: «Ну, Адась, мужайся. Я скажу тебе всю правду: состояние очень серьезное. Но если ты обещаешь мне, что изо всех сил захочешь жить, — ты будешь жить! Ты должен помочь мне... В течение шести недель

39