Вокруг света 1972-10, страница 41

помнить какой-нибудь случай, происшествие, в котором Карло Мау-ри показал себя «суперменом». Я напряг память — и безрезультатно, не было таких происшествий. Карло всегда был одинаков — ни падений, ни взлетов, никакой амплитуды, ровная, мощная, целеустремленная прямая: всегда в готовности, всегда в действии, без напоминаний и подсказок, без краснобайства и демагогии, — таков он, Карло, партизан-антифашист, путешественник, репортер, равно владевший и гашеткой кинокамеры, и ледорубом...

Он был не слишком разговорчив. Но зато если уж пускался в рассказы!.. Тогда вокруг нашего корабля вдруг начинали кружить амазонские пираньи («Свободно плавал среди них, и ничего, крокодил— иное дело»), а на макушку мачты присаживался йети, снежный человек («Вполне может существовать, что вы думаете^ Это же неисследованный край -Гималаи!»). Распахивались тайны и красоты всех решительно континентов, потому что нет — почти нет! — на земном шаре уголка, где бы Карло не побывал.

Те давние, долгие, идиллические вечера на прошлом «Ра» — забуду ли их? Небо в звездах, тишина, только вода плещет, да руль поскрипывает, да магнитофон мурлычет — и льется плавная речь Карло, оттеняемая приглу шенной скороговоркой Жоржа, нашего записного толмача.

Жорж, со всеми его капризами, тоже не из маменькиных сынков. Ег,о ноги в шрамах и рубцах от зубов акул. Это сувениры Красного моря: снимался фильм о подводных хищниках, ныряльщики-статисты отказались идти в воду: слишком опасно, и тогда пошли продюсер Бруно Вайлати и Жорж — теперь он говорит, что никогда больше не повторит подобного, такой пришлось пережить ужас.

Еще там делали картину о муренах, и Жорж выступал в роли их дрессировщика. Мурена — трехметровый морской угорь, страшилище, острозубое и свирепое, гнездится оно в гротах. Жоржу удалось приручить трех мурен, они привыкли к нему и выплывали навстречу из убежищ. Он кормил их из рук и даже изо рта, в это невозможно поверить, но я сам видел кинокадры.

Есть у нас скамейка-завалинка, словно специально созданная для вечерних бесед. Получилась она сама собой. Облегчали правый борт: убрали оттуда запасные весла и их обломки, унесли веревочные бухты, связки папируса и со

3*

ломенные циновки, вскрыв таким образом модерновое великолепие: канистры с водой, бензином, керосином и двухтактной смесью. Мы передавали канистры по цепочке Туру, Тур их устанавливал в ряд, вплотную к хижине, и крепил канатом. Затем Жорж и я просунули в ручки канистр дощеч- ' ки, расстелили сверху пустые бурдюки, накрыли их парусиной и уселись торжественно.

И не было с тех пор на «Ра-1» более уютного места.

Сейчас, на «Ра-2», в нашем распоряжении не кустарщина из канистр и бурдюков, а заранее предусмотренное, тщательно выполненное, комфортабельное бортовое сиденье. От прежней завалинки остались лишь размеры и форма.

ляю, наступила долгожданная «маньяна», дни стоят жаркие, щеголяем в шортах, жарим ляжки, и — бедный нос мой!

Вступает в беседу Тур, и уже мне приходится изумляться.

Кнют Хаугланд, сотоварищ Тура по бальсовому плоту, нынешний директор музея «Кон-Тики», маленький, застенчивый Кнют — он, оказывается, национальный герой Норвегии, кавалер орденов Англии, Франции, Бельгии, Швеции, Дании!

Мало того что он был в диверсионной группе, взорвавшей фашистский секретный завод тяжелой воды, — операция широко известная и чрезвычайно значительная - появись у нацистов атомная бомба, кто знает, сколько бы

Обезьянка Сафи и селезень Синдбад-Мореход — члены «второй подгруппы» команды «Ра-2» (на снимке нет третьего члена «подгруппы» — голубя Джуби).

И, как иногда случается, — магазинная игрушка не заменит самодельной, а за роскошным письменным столом пишется хуже, чем когда-то на подоконнике, — сумерничаем мы теперь далеко не так часто, как в прошлом году...

Но все же иногда собираемся, и тогда обнаруживается, что нам еще есть о чем друг другу порассказать.

Завожу речь об Антарктиде, о трехстах днях зимовки на станции «Восток», на четырехкилометровой высоте, о том, что не прав Джек Лондон — даже при минус 80° С слюна не замерзает на лету, — Норман ахает: минус 80, это надо же! — ну и что! Я тоже сейчас это с трудом себе представ

еще они натворили зла? Так вот, мало этого, Кнют Хаугланд еще являлся главой норвежского радиоподполья. Гестапо буквально охотилось за ним, но он чудом уходил. Позже, после победы, преданный суду и осужденный крупный гитлеровский чин попросил напоследок об особом одолжении — пусть ему покажут человека, за которым он гонялся чуть не всю войну. Ему устроили встречу с Кнютом. Гитлеровец взглянул и не поверил, а поверив, страшно расстроился, — проиграть юберменшу, Верзиле-Косая-Са-жень-в-Плечах, — куда ни шло, но такому замухрышке и коротышке!

Весьма показательно и примечательно, что ядро экипажа на «Ра»

39