Вокруг света 1972-11, страница 46

13.00, внутренний двор телекомпании «Найгай хосо».

Нас разместили в гримерных, откуда мы хорошо видели двор, запруженный передвижными телевизионными станциями, напоминающими огромные автофургоны для перевозки мебели, и машинами с флажками «Найгай хосо» над радиаторами. Немногие свободные метры между автомобилями постепенно заполнили люди в серых комбинезонах с хатимаки «вокруг головы. На крыше одной из передвижных телестанций установили микрофон, туда же забрался парень с аккордеоном, и грянула песня. Динамики доносили до нас слрва:

Красных флагов на улице —-Сколько деревьев в горах. Мы вышли на бой за мир В едином строю.

Взявшись под руки, люди раскачивались в такт песне. Образовавшиеся перед автофургоном шеренги напоминали волны, ритмично накатывающиеся на берег. В шеренги вливались новые люди, выбегавшие из здания, шеренги росли, вытягивались, и скоро стадо автомобилей оказалось захлестнутым бурным приливом. На крышу автофургона влез человек, тоже в комбинезоне, подошел к микрофону и поднял руку. Песня оборвалась.

— Давай, Фудзита, говори! — выкрикнули из толпы.

— Мы объявили забастовку, требуя убрать из программы милитаристский фильм «Люди, остающиеся неизвестными», — сказал Фудзита. — Компания же обвинила нас в нарушении свободы слова. Нет, мы не против свободы слова. Мы против свободы попирать конституцию и готовиться к новой войне! Мы против свободы снять с нас рабочую одежду, — Фудзита похлопал себя по комбинезону, — и надеть солдатскую форму!

Толпа загудела, раздались аплодисменты. Фудзита снова поднял руку.

— Компания нанесла нам удар. Объявлено об увольнении ста человек. — Люди притихли, шеренги стали распадаться, все старались протолкнуться поближе к автофургону. — Компания обещает увеличить зарплату оставшимся работникам, а тем, кто уйдет, сулит выплатить выходное пособие в размере полугодового заработка. — Толпа заволновалась. Фудзита немного выждал и продолжал: — Какая добрая компания, не правда ли? Как она заботится о своих служащих! Не хочет она обидеть и уволенных! Однако взгляните, кто среди этих ста человек. — Фудзита помахал листочками бумаги. — Весь профсоюзный комитет!

Я заметил, что несколько рабочих выбрались из толпы, сняли с головы хатимаки и, стараясь не привлекать к себе внимания, поспешили к дверям в здание телекомпании. Фудзита крикнул им вслед:

— Не надо трусить, товарищи! Когда мы вместе, мы сильнее компании! — И уже спокойнее, по-де-ловому, обращаясь к толпе перед ним: — У профсоюзного комитета есть предложение. К требованию отказаться от демонстрации фильма «Люди, остающиеся неизвестными» добавить требования поднять зарплату и оставить на работе этих людей.— Фудзита выбросил, вперед руку со списком. — И не прекращать забастовку, пока все наши условия не будут выполнены.

«Бан-зай! Там-ба-ро!» («Ура! Не отступим!») — долго скандировала толпа.

14.00, гостиница «Кинкэй».

Многоэтажное здание «Найгай хосо» и окружающие телекомпанию «билдинги» выросли в этой ча

сти города недавно. Подобно выбеленным солнцем и ветрами рифам возвышаются они над морем деревянных, грязного цвета домишек, в которых разместились лавочки, торгующие разной мелочью; крошечные, с носовой платок, кафе и бары да рё-каны —- маленькие, без окон, гостиницы с красноречивыми вывесками у входа: «Комнаты для деловой беседы в течение часа — 600 иен, комнаты на ночь — 2500 иен».

Узкие, лишенные тротуаров улочки днем кажутся вымершими. Но сейчас на одной из них, у рёкана с пышным названием «Кинкэй» — «Золотой фазан», непривычно оживленно. Один за другим в щель между сёдзи — легкими раздвижными стенками — в рёкан проскальзывали люди. По комбинезонам и эмблемам на спине легко можно было узнать служащих «Найгай хосо». Пятеро парней в потертых джинсах, бахромящихся у щиколоток, и черных кожаных куртках прогуливались у входа в рёкан. Из рукавов курток выглядывали металлические прутья, в руках поблескивали велосипедные цепи.

— Куда? — Парень с цепью, намотанной на кулак, преградил дорогу юноше в комбинезоне, который хотел выйти из рёкана.

— За сигаретами.

— Купи в рёкане.

— Здесь нет «Хоуп», а других я не курю.

Парень подозрительно смерил взглядом юношу и

неохотно посторонился.

— Ладно, иди. И быстро назад!

Юноша перебежал улочку и скрылся за углом. У табачного киоска, на прилавке которого краснела коробка телефона-автомата, он остановился и торопливо набрал номер.

— Фудзита-<ан! Они в рёкане «Кинкэй». Да, сколачивают свое отделение профсоюза. Собралось человек тридцать. Их охраняют ганг...

Велосипедная цепь со свистом рассекла воздух и змеей обвилась вокруг головы юноши. Выронив телефонную трубку, он медленно осел на землю. Багровая полоса, прочертившая лоб, взбухла.

14.00, штаб профсоюза телекомпании «Найгай хосо».

— Молодежная дружина, бегом к рёкану «Кинкэй»! В драку с гангстерами постарайтесь не вступать, берегитесь провокации! Наборщики, быстрей в типографию! Надо напечатать листовку о попытке компании создать новое отделение профсоюза. Члены комитета идут со мной в «Найгай хосо».

Фудзита отдавал приказания четко, уверенно. То, что компания попробует образовать из колеблющихся служащих свое, послушное ей отделение профсоюза, не было для него неожиданностью. Ясна была и дальнейшая тактика «Найгай хосо». С помощью этого профсоюза сорвать забастовку, уволить членов профсоюзного комитета и, отделав-, шись небольшими подачками, отказаться от выполнения главных требований бастующих. Поэтому еще утром Фудзита набросал листовку, разоблачающую тактику компании, отобрал в молодежную дружину крепких и смелых ребят—*• «Найгай хосо», считал он, может нанять гангстеров. Молодежной дружине поручили и наблюдение за теми, кто отказался участвовать в забастовке. Фудзита не ошибся. События развернулись так, как он и предполагал.

14.30, городское полицейское управление.

Похожие на средневековых рыцарей полицейские поспешно заняли места в машинах. Длинная дубинка — меч; прозрачная небьющаяся пластинка, опу

44