Вокруг света 1973-01, страница 6

куда в конце концов люди должны подняться вместе с плотиной — к вершинам «клыков».

В гостинице, куда я вернулся, со мною жил юноша. При знакомстве мы назвали друг другу имена, но, как часто бывает, тут же забыли их, спросить еще раз стеснялись, время шло — спрашивать и совсем стало нехорошо, так что мне приходилось про себя называть его Юношей, а вслух — никак.

Это был румянощекий, со светлыми длинными волосами мальчик, обладавший столь могучими плечами, что его детское лицо и эти необъятные плечи, буквально торчащие в стороны и делавшие его неуклюжим, производили впечатление радостное. И, глядя па него, хотелось все время улыбаться.

За вечер отг трижды заполнил окурками пепельницу, потому что курил всего два месяца и не зпал, как и зачем это делают, сознаваясь, что хочет казаться взрослым. А в перерывах между этой непосильной для него работой рассказал свою жизнь.

И вот для него должна начаться новая. Я с улыбкой думал о том, как это произойдет. Дома по утрам его будила мама, а завтра ему впервые в жизни предстояло подняться самому. Машины уходили из поселка на стройку в половине седьмого.

Я вышел побродить по коридору, потому что увидел, что стесняю Юношу. Только не понимал в чем. Вернулся через полчаса.

Юноша стоял посреди комнаты. Оп с испугом повернул в мою сторону лицо. Краска стыда залила его щеки, тут же он побледнел, опять зарумянился...

— А что? — сказал он наконец. — Хорошая еще. Правда?

— Да, вполне, — подтвердил я, оглядывая его спецовку.

Юноша глядел на себя с плохо скрытым восхищением.

— Немножко великоваты, — сказал он о сапогах. Но тут же добавил: — Сказали, это пока, потом подберут как раз... А комбинезон староват, правда?

— Да пет. Вполне приличный, — настаивал я.

— Нет, стиранный уже...

— Ну, один раз... Подумаешь!

— Вы уверены, что один?

— Абсолютно.

— Нет, правда?

Я не мог скрыть зависти... Юноша приехал из Томска, хотел попасть непременно на «большую стройку». Родители, копечпо, бы

ли против; к тому же из товарищей его никто с ним не поехал, сказали, что будут ждать его письма: если хорошо, то тоже приедут.

Уже неделю он жил здесь, каждый день ходил по начальству, ждал переселения в общежитие, а пока безропотно платил по рубль тридцать за номер. Я говорю об этом потому, что видел: деньги у него на исходе. А он, устроившись и зная, что завтра выходит бетонщиком третьего разряда, так и не решился спросить в отделе кадров, сколько же будет получать.

— Стыдно как-то, — объяснил оп, пряча глаза. — Скажут, по путевке приехал, а о деньгах спрашивает...

Нарочито небрежными движениями он стал снимать комбинезон, но не удержался и все же сказал:

— Хороший еще... Наверно, правда один раз стирали... И не рваный. Вот здесь только дырочка. Я зашью.

Мы легли. В темноте Юноша рассказывал. Оказывается, кто и и поселится в этой комнате, все ему говорят о себе: археолог хотел, чтобы он стал археологом, химик — химиком. Последний был географ.

— Старый уже, воевал.'.. О географии каждый вечер рассказывал. Лучше, говорит, науки нет. Он в экологической экспедиции работал тут, проверяли, можно ГЭС строить здесь или вредно это... А что? — оживился Юноша. — Может, и правда стать географом?.. Как вы думаете?

...Утром меня разбудило радио. Значит, было шесть. Я прислушался и удивился. Юноша не спал. Я понял это по дыханию. Что же он не встает?

Он заворочался и вздохнул. Ему не хотелось подниматься — так тепло и приятно было лежать.

В темноте за стенами уже урчали машины. Я решил молчать. Мамы его здесь не было, мама была далеко. «Ты, Юноша, проспишь свой день. Сейчас уйдут машины, ты проснешься в девять, тебе станет стыдпо, и ты придумаешь какую-нибудь причину. Она будет смешная... Это уж точно». И тут я не выдержал.

— Вставайте, Юноша, — позвал я тихо.

— Я сейчас, — извипяющимся голосом отозвался он. — Я только чуть-чуть полежу... Чуть-чуть еще... Ладно?

«ЗУБ» ПЛОТИНЫ

Между работавшими в котловане возникла связь, которую не могли не ощущать даже только что пришедшие. Конечно, подобная связь существовала всегда: с самого начала люди, работая, давали работу друг другу, идя как бы следом; теперь же, когда готовилось место для «зуба» плотины, все поняли, что «зуб» и есть самое главное, и

если завтра взрыва не будет, то в котловане в ближайшие дни станет просто нечего делать.

И, как всегда, на большой стройке нашлись люди, зпавшие наперед, что этот момент всеобщей и явной зависимости наступит. Больше того, такие люди к этому моменту готовились. Прораб взрывников, например, стремился завести со всеми, кроме служебных, еще и другие отношения. Их нельзя было определить точно — например, назвать дружескими, и, кстати, по имей он их, дело бы все рани о двигалось: те, от кого это зависело, также «тянули» бы до него энергию, другие — воздух для бурильщиков, а огромный экскаватор, находившийся прямо под площадкой, где бурили свои скважины взрывники, все равно бы разгребал завалы от прежних взрывов... Вопрос заключался лишь в том, как быстро это делалось. И вот пастал момент, когда делать это медлепно стало невозможно: до взрыва оставались по-ловипа рабочего дня и ночь, и за это время взрывники едва-едва успевали все приготовить.

Прорабу ничего не оставалось, как обойти все участки и словно бы напомнить о себе.

На «зубе» все тпло хорошо. Ку

4