Вокруг света 1973-02, страница 15

лочку, но он не притронулся к еде — гнетущий страх и какое-то еще не совсем понятное самому чувство, похожее на раскаяние, спазмой сжимали горло. Через час за ним пришли. В небольшом светлом кабинете Гарсия прежде всего вгляделся в лицо следователя и облегченно вздохнул: «Сопляк еще. Что он может? Значит, в чем бы ни обвиняли, все отрицать. В конце концов, никаких улик у них нет».

— Садитесь! И рассказывайте, — поднял голову от бумаг следователь.

Возникла пауза.

— Не понимаю. Что рассказывать? — выдавил Гарсия внезапно охрипшим голосом.

— Начните хотя бы с того, как вас зовут.

— Луис Гарсия.

— А как звали раньше?

— Не понимаю. Луис Гарсия... Всегда.

— Хорошо! Вы знаете, где находитесь?

— Ну да, конечно.

— Тогда должны понимать, что только чистосердечное признание может смягчить вашу судьбу, — следователь принялся сосредоточенно листать папку с документами, словно предоставляя арестованному самому судить, насколько глупо его запирательство. Последняя фраза была произнесена таким тоном, что у того упало сердце.

«Что они узнали? Неужели кто-то предал?» — мучительно пытался сообразить Гарсия.

— Молчите? Напрасно. Вам была дана возможность самому вспомнить кое-какие ваши... жизненные комбинации. Теперь придется объявить вам шах, — в голосе следователя звучала откровенная ирония. — Расскажите, как вам удалось возвратиться в США после Плайя-Хирон?

«Неужели они об этом знают? Нет, скорее берет меня на пушку».

— Я там не был.

— Значит, вам не знаком, — следователь посмотрел в папку, лежавшую на столе, — Хосе Эдоси Бехар, наемник-парашютист? Вас не знает Мигель Сервера Консуэгра? И вы не знаете ни Орландо Куэрво Галано, ни пилотов с Б-26 Сирило Пьедру и Фариаса?

«Трепачи! Они видели меня в лагере Пуэрто-Ка-бесас, а потом и на Плайя-Хирон...»

— Еще раз спрашиваю, вы были на Плайя-Хи-рон? — на сей раз слова следователя прозвучали в ушах Гарсии не вопросом, а зловещим утверждением.

— Да, да! Был! Ну и что? Кастро лишил меня всего, он... Зачем он убил моих родных — брата, дядю?.. — почти истерически закричал Гарсия, перед глазами которого отчетливо возникло лицо инструктора Альберти, сообщившего ему эту скорбную весть в спецшколе во Флориде. У него словно лопнула внутренняя пружина. Теперь уже все равно, лишь бы скорее наступил конец этой пытке гнетущей неизвестностью.

— Как ваше имя? — не давая ему прийти в себя, потребовал следователь.

— Меня зовут Рамиро Фернандес Гарсия. Ну и что? — опять взвился он. — Почему расстреляли их?

— Так, — следователь внимательно посмотрел на арестованного. — Во-первых, запомни, если тебя че-го-то там и лишили, то сделал это не товарищ Фидель Кастро, а народ. Ну а насчет родственников мы поговорим завтра...

Следующая ночь также прошла в томительных муках. Теперь страх ни на секунду не отпускал его. После завтрака Гарсию вывели во двор, посадили

ДОСЬЕ

ПРЕСТУПЛЕНИЙ ИМПЕРИАЛИЗМА

в машину, где уже находились следователь и тот, кто его арестовывал, и повезли куда-то на восток.

К середине дня они подъехали к повороту, за которым начинались бывшие земли дона Карлоса. Еще десять километров, и за группкой серебристых тополей откроется въезд в аллею из королевских пальм, которая ведет к финке «Делисиас». Но машина не свернула с шоссе в аллею, и он догадался, что они направляются в соседний городок. Когда они подъехали к центральному двору, где раньше на цементном полу просушивали кофейные зерна, следователь посмотрел на часы и сказал:

— Выходи, станешь вон там, у бара.

«Зачем? Что они задумали? Убрать при попытке к бегству?.. Но здесь столько народа...» — Рамиро Фернандес терялся в догадках. В этот момент из-за угла вышел его старший брат Хосе Луис. Он сразу увидел и узнал Рамиро, бросился к нему и, схватив за руку, оглянулся по сторонам:

— Пойдем! Скорее! — но, сделав буквально два шага, остановился. — Как ты здесь очутился? Зачем пришел?

— Ты жив? А дядя? Где сестра? Мама?.. — от волнения Рамиро чуть не кричал.

— Тише, — испуганно зашипел Хосе. — Какое тебе дело? Тебя все равно никто не примет. Слышишь? Уходи!

— Да ты не бойся, Хосе Луис...

— Я и не боюсь. Это не страх. Или ты должен прийти к нам по-другому, сам знаешь как, или уходи. Я не знаю, что ты делал все это время, но ты был там, с ними...

— Скажи только, что вы все живы! Скажи...

— Конечно! Что с нами могло случиться? Уходи. Нас могут увидеть, а я тебе все-таки брат.

— Ладно, Хосе Луис! Скажи только им... Впрочем, не надо... Прости... — Рамиро повернулся и зашагал прочь.

— Ну что? — спросил следователь, когда он вернулся к машине — Жив твой брат? А? Не хочет тебя знать?

— Увезите! Увезите отсюда скорее! — губы его зашептали слова проклятий, хотя Гарсия и не знал, кого проклинал: судьбу, себя или... Он схватился за горло и, забившись в угол, умолк.

Когда они выехали на шоссе, следователь коротко бросил притихшему Рамиро:

— Сколько уже здесь?

— Скоро полтора года, — и Рамиро Фернандес Гарсия равнодушно посмотрел в глаза следователя. — Не подумайте, что проговорился. Я расскажу вам все.

Сотрудник, который печатал на машинке, еле поспевал за торопливым рассказом, и следователь то и дело просил Рамиро Фернандеса Гарсию говорить помедленней. Тот же настолько ушел в воспоминания, что временами казалось, будто он забыл, что идет допрос в органах безопасности, и рассказывает о себе друзьям, с которыми давно не виделся.

В июле 1959 года, когда вместе с сыном дона Карлоса они уехали с Кубы, то сначала поселились в дорогом отеле «Карибиан» в Майами-Бич. Правда, жили в разных номерах — разница в цене была значительной, — но кругом бурлила с детства увлекав

13