Вокруг света 1973-02, страница 29

Жуков явственно услышал голос Батракова:

— Мне «хозяина»! «Хозяина»!

— Слушаю! — прокричал в трубку комбат.

— Это ты, Жуков?

— Я.

— Ты где?

— Где приказано было.

— Да где же конкретно?!

— На горке.

— Тьфу, черт! А мы тебя похоронили... Да ты понимаешь, что ты сделал?

«Понимаю», — подумал Жуков.

— Ах ты, Жуков, Жуков... Теперь вцепись зубами в свою высоту и держись!

— Постараюсь.

— Держись сколько сможешь...

«гАвиация два дня беспрерывно бомбика наши части. В 4-м стрелковом батальоне убито и ранено 190 человек. Этот батальон беспрерывно отбивает атаки врага... За два дня боев он истребил свыше 600 гитлеровцев, 6 танков...»

(Из по лит донесения 8 сентября 1942 года)

Танки были седые от пыли. Едва проглядывали желтоватые кресты на боках, на скошенных лбах башен. Резко выделялись только длинные с тяжелыми набалдашниками пламегасителей стволы пушек. Танки ползли по лощине спокойно и неторопливо.

...К пушчонке подобрался Миша Прошин. Он заложил снаряд и стал смотреть, далеко ли от танков идет пехота. Она бежала за третьей машиной. Тогда его внимание сосредоточилось на головном танке. Там, очевидно, и сидел командир. Но Миша не знал, что у немцев даже самые младшие командиры не командуют: «Делай как я» и не бросаются в атаку первыми. Гитлеровские командиры берегут себя. Это записано даже в их уставах.

Наконец первый танк, тяжело качнувшись, приостановился и начал разворачиваться. Тогда и выстрелил Миша. Пушка дернулась на колченогой подставке и, опершись осью о бруствер, неожиданно встала, как ей и положено стрять. Ее ствол нацелился прямо на' танк. «Эх, еще бы снарядик», — с тоской подумал Миша.

Выстрел из пушки сделал свое дело. Танк замер на развороте, завертел башней, и тут воткнулась в него бронебойная пуля. Как раз туда, где располагались бегунки. В танке что-то загорелось, зазвенели люки, трое немцев в черных комбинезонах выскочили из машины и, пригибаясь, побежали к своим.

Внутри головного танка сначала затрещали пулеметные ленты, а потом раздался такой силы взрыв, что башня взлетела метров на двадцать и, покувыркавшись, шмякнулась недалеко от второго танка, который стоял, опустив ствол, и тоже дымил. Кто и как поджег его, Миша не заметил, потому что все внимание его было сосредоточено на подбегающих к пушке автоматчиках.

Первый, судя по широкой белой окантовке на погонах, унтер, попал на мушку. Миша мягко нажал спуск. Немец не упал в сторону, не откинулся назад, а прямо сел и уронил руки. Миша быстро перебросил автомат вправо и длинными очередями стал бить по солдатам, бежавшим за унтером. Потом он швырнул пару лимонок. Гитлеровцы, не ожидавшие отпора с этой стороны, побежали назад.

Миша подполз к самой пушке, укрылся за щитом. Он вырвал из мертвых рук немца «шмайсер», вытащил из его голенищ запасные обоймы. Фашисты скатились в ба-лочку, очевидно соображая, что делать дальше.

Рядом разорвался снаряд.

«Вот почему фрицы притаились, — догадался Миша. — Ждут, когда танк пушку раздавит. — Он приподнял голову, посмотрел туда-сюда. — Попался как мышь в клетку. Бежать от пушки — убьют автоматчики, сидеть — пришьют снарядом».

Третий танк шел прямо на него, все ниже и ниже опуская хобот ствола. «Ну, готовься к встрече с богом, Миша», — матрос сел на дно воронки, без интереса поглядел на убитого унтера с белыми остекленевшими глазами, на смрадное от горящих танков небо — и зажмурился.

Вдруг грохнула противотанковая граната. Миша вскочил и через прорезь в щите увидел, как третий танк завертелся, разматывая гусеницу. Другая граната остановила его, и тут же из мотора факелом взвилось пламя, а уж потом до слуха долетел звук разбившейся бутылки с горючей смесью.

Сверху прыгнул матрос Варава.

— Живой? — крикнул он. — Что сидишь как на поминках?

— Гансики вон там залегли, сторожу.

— Ну ладно. Вдвоем веселей. Комбат на помощь послал.

Они разложили автоматные диски и стали ждать...

«План Паулюса — выйти к Волге, а затем атаковать армию во фланг и тыл ударом вдоль Волги — сорвался. Этот план рухнул при столкновении со стойкостью дивизий Родимцева, Батюка, Горишного, бригады Батракова и других частей...»

(В. И. Чуйков, Начало пути)

Десять дней и ночей держались на высоте 133,4 североморцы батальона Жукова. На этом направлении гитлеровцы так и не смогли прорваться к Волге. Время для переброски на правый берег дивизии Родимцева было выиграно

Истекая кровью, напрягая последние силы, Сталинград держался. Оборона то выгибалась, то распрямлялась, то рассыпалась на очаги сопротивления, но оставалась непробиваемой для гитлеровцев.

В эти дни комбату Жукову присвоили звание капитана. Вместе с оставшимися в живых матросами* он уже держал оборону в центре города, от железнодорожного вокзала до реки Царицы. Потом его видели среди защитников здания техникума, потом у Дворца пионеров, позднее — в бою за силикатный завод... Четырежды заносили комбата в списки павших. Но Жукова обходила смерть.

Потом была Курская дуга, битва за Днепр, за Сан, за Вислу и Одер... Дошел он до Берлина.

В 1946 году израненный, искалеченный майор вернулся домой.

Сейчас Жуков живет в Клину Московской области, работает в грузовой автоколонне № 5.

От редакции:

Когда очерк был готов, его прочел Федор Степанович. На последней странице рукописи он написал: «Все так и было...»

27