Вокруг света 1973-02, страница 37
/ О КНИГАХ, КОТОРЫЕ ЧИТАЛИ НА РУСИ В одном старинном журнале (тоже из первых) есть рассказ о писце, мелком чиновнике, или подьячем, как долго еще говорили. Этот подьячий по вечерам, после службы в своем приказе, переписывал повести из тех что «...продаются на рынке, как-то, например: Бову-коро-левича, . Петра Златые ключи, Еруслана Лазаревича, о Франце Венециянине... о российском дво-ренине Александре, о Фроле Скобееве, о Барбосе-разбойнике и протчие весьма полезные истории». Заработок был небольшой, зато надежный. Только «Бову» подьячий переписал раз сорок по заказу купца, который торговал этой беллетристикой в рядах возле Кремля, у самых Спасских ворот. На обложках и на полях тонких, сшитых на живую нитку брошюрок сохранились надписи владельцев — ремесленников, подгородных крестьян, офицеров (даже и лейб-гвардейских), школяров, церковных певчих — словом, людей всякого чина и звания, кому не жаль было потратить копейку на занятную книжицу. Покупали у рыночных книжников, а то и сами списывали, одолжив у приятеля, благо вся повесть на десяти или пятнадцати страницах. Так и расходились по Руси приключенческие и любовные «полезные истории» — не то сказки, не то сильно сокращенные романы. Иногда эти сказочные истории имели давнее и весьма благородное происхождение. История королевского сына Бовы Гвидоно-вича — это обрусевший рыцарский роман о принце Буово д'Антона, напечатанный в Италии в 1491 году. Его французская версия восходит к XII веку. В свое время Бова перебрался из Италии на далматинское побережье, а оттуда в переводе с сербского языка на белорусский попал в Московские земли. То же и рыцарь Петр Златые ключи — роман о его любви к принцессе Магелоне был известен еще в XV столетии и почти на всех европейских языках. В 1600-х годах его читал по-испански Дон-Кихот Ламанчский. В 1693 году русская повесть о Петре Златые ключи, «писанная уставом, добрым мастерством», упомянута в числе книг царевича Алексея Петровича. Рядом с переводами и пересказами существовали свои, доморощенные персонажи и сюжеты. Повестями о Савве Груд-цыне или о Фроле Скобееве зачитывалось несколько поколений наших предков. А в петровские времена появился еще один «бестселлер», известный во множестве списков. Назывался он по обычаю важно и многословно: «Гистория о российском матросе Василии Кориотском и прекрасной королевне Ираклии Флоренской земли». «A3 ЕСМЬ РОДА КОРОЛЕВСКОГО...» История Василия Кориотского рассказана по готовым и хорошо известным сказочным схемам, причем рассказчик вовсе не заботился скрыть эти схемы, а, напротив, всячески выдвигал их на передний план, будто ставил опознавательные знаки. Потерпев кораблекрушение и очутившись на пиратском острове, российский матрос Василий Кориотский встретил там прекрасную пленницу королевну Ираклию. Красота ее такова, что герой наш, не вымолвив ни слова, упал на колени «яко Лодвик, королевич рахлинский». Этот Лодвик явился сюда из стариннейшей повести «О семи мудрецах». Что до Рахлинского королевства, то оно простирается далеко в прошлое русской повествовательной литературы, с государями его воевал доблестный принц Бова. Королевна и матрос бежали от разбойников в рыбачьей лодке и приплыли в страну Цесарию. Здесь их другом и покровителем сделался сам цесарь, который сватал когда-то Ираклию и стал бы ее супругом, «токмо такое несчастье учинилось, что безвременно пропала». Но вот в Цесарию прибыл адмирал, посланный Флоренским королем на поиски пропавшей дочери. Хитростью заманил он влюбленную пару на свой корабль и приказал утопить матроса Василия в море, с тем чтобы объявиться спасителем королевны и претендентом на ее руку и сердце. Такая награда была обещана королем, если поиск окажется удачным. Итак, три жениха, три способа добыть сказочную принцессу и полцарства в придачу. От верной гибели Василий Кориотский, конечно, спасся и добрался до Флоренции .как раз вовремя. Накануне свадьбы ко4'-ролевны и адмирала он подстерег на улице экипаж опечаленной невесты и, «взяв арфу, нача жалобную играть и петь арию». Ираклия узнала его, как другая сказочная принцесса в подобных же обстоятельствах узнала своего возлюбленного,. героя многих восточных сказок, известного у нас под именем Ашик-Кериба. Это было особое и тонкое искусство — соединять старые как мир басни, чтобы в переплетении их возникал новый смысловой узор. Так повелось от прежних, еще средневековых, писателей, так сочинялась и повесть 3* |
