Вокруг света 1973-04, страница 51

Снаружи к гондоле прикреплен сизалевый канат длиной 70 метров, так называемый гайдроп. При посадке он развертывается по земле, амортизируя удар. На дне корзины лежат десять мешков с песком. Это балласт. Вещь очень ценная и на языке аэронавтов называемая «горючим». Сбрасывая его горстями, мы становимся легче и поднимаемся вверх, это понятно. Но вот что менее известно — выкидывая его во время посадки целыми мешками, мы смягчаем контакт с землей. В результате, как ни парадоксально, полет кончается тогда, когда исчерпывается запас балласта, а не выходит весь газ из шара.

Надо сказать, я уже был знаком с аэростатами по прекрасной кни ге Дольфуса «На шаре». Проч""* ее, я заразился вирусом воздухоплавания и оказался в Мюррене. Воображение рисовало мне полеты во все заманчивые места Земли. Правда, жалкое состояние банковского счета быстро охладило мой пыл. Сам аэростат очень живуч. Есть любители, которые пользуются им по пятьдесят лет. Зато газ... Для каждой заправки шара требуется 1000 кубических метров сжатого очищенного водорода. Хорошо бы бербовать любителей аэронавтики среди миллионеров, но они почему-то не в восторге от этого способа передвижения.

К шести часам Мюррен начало затягивать пленкой тумана, который спрятал вершины Юнгфрау (4158 метров) и Эйгера (3970). Наш план выглядит следующим образом: подняться над долиной Мюррена, где (надежда не оставляет нас) вертикальное воздушное течение поможет достичь порога безопасности в 4500 метров. А там? Там надлежит ловить благоприятный ветер.

Метеоролог Шмидт примчался с кипой листков, покрытых оптимистическими цифрами. На высоте 5 тысяч метров, утверждает он, нас ожидает юго-западный ветер. Аварийное приземление — в Балле, возле Женевского озера. Если мы свалимся там на крышу автобуса с перепуганными английскими старушками, то должны принять вид чемпионов. Спорт есть спорт!

Питер не слишком доволен моим снаряжением: каждый килограмм лишнего груза — это выброшенный килограмм песка. Пилот предупреждает, что в крайнем случае за борт полетит моя «лейка». «Жизнь дороже», — наставительно говорит он.

Фред Дольдер взмахивает красным флажком. Время — шесть двадцать.

Клапан? Пш-ш-ш-ш! Дорого

стоящий водород улетучивается в чистую атмосферу Мюррена, все в порядке, клапан работает.

Рация? Поворачиваем ручку. Уже с рассвета они наяривают «йе-йе»; так, двигаем дальше, хриплый голос Фреда: «Раз-два-три, раз-два-три! Как слышите меня? Прием! Я вас слышу. Я вас слышу. Счастливого полета! Счастливого полета! Мягкой посадки! Мягкой посадки! Конец».

Приборы? Их мы сможем опробовать лишь в пути.

Карты? Швейцария, Италия, Франция — все на месте.

Провизия? По сандвичу на брата, яйцо вкрутую, плавленый сырок. С этим можно пересечь не только Альпы, но и Северный полюс.

Документы? Здесь, во внутреннем кармане. Карабинеры смогут убедиться, что мы не шпионы, не похитители детей и не английские гангстеры, перевозящие деньги после нападения на почтовый вагон. Удостоверения альпийского клуба призваны избавить нас от каторги. Кроме того — визитные карточки, сертификат о прививках, почтовые открытки, игральные карты и еще бог знает что.

Пилот? Питер Пеллегрино, 50 лет, 20 лет в авиации, 10 лет воздухоплавания, 80 подъемов.

Пассажир? Марк Жасински, 35 лет, пять минут аэропрактики на земле, 300 часов под водой (что сейчас вряд ли пригодится).

Кажется, на сей раз все готово окончательно.

Десять помощников берутся за края гондолы. Отцепляем груз, висящий на крюках с внешней стороны корзины. Свисток: двадцать рук поднимают нас. О, пока ненамного, всего на пять сантиметров. Еще свисток. Шар вздрагивает — и летит!

На часах шесть часов тридцать девять минут. Мы возносимся над крышами Мюррена, вот уже домики — игрушечные, и наши друзья клопиками суетятся внизу, размахивают шляпами и вопят, пугая ворон.

Промелькнули первые две тысячи метров. Внизу вспухает ярко-желтое облако: это Тропи, он взлетает так стремительно, что я не успеваю навести на резкость. Вот уже его шар поравнялся с нашим и завис в пятидесяти метрах. Оба экипажа, бледные, стоят, вцепившись в края ивовых корзин. Еще немного — и мы бь столкнулись, такие вещи сл>ча-лись. Начинать полет с подобного происшествия не очень-то хоте лось.

6.49. Тропи удаляется. С удивлением наблюдаем, как он устрем

ляется на северо-восток, а нас медленно тянет к югу! Загадки аэростатов...

Пальцы начинает сводить от холода. Прикасаться к затвору «лейки» становится чистой мукой. Впрочем, снимать покамест нечего. Хлопья облаков закрыли от нас Мюррен, горы тоже исчезли. Окно в небо, чудом позволившее нам стартовать, закрылось. Надо подниматься выше — не можем же мы вслепую болтаться в окружении горных пиков. Стрелки приборов показывают высоту 3500 метров.

Три минуты спустя шар входит в большое облако. Водород быстро охлаждается, скорость подъема падает.

6.53. Шар замер. Кругом — холод, водород настолько остыл, что мы потеряли подъемную силу. Мешочек с песком летит вниз.

Аэростат тотчас толчком вздымается вверх до отметки 4250. Ветер гонит нас к Италии.

Внезапно на горизонте желтеньким пятнышком мелькает Тропи. Питер вызывает по радио Фреда:

«Проходим в пятистах метрах над Юнгфрау Прием!»

шшшяшшшяя

т ^: ■ *