Вокруг света 1973-04, страница 59

зо-черными лесами. Он вознесся над великими африканскими разломами, обрывающимися к востоку, в сторону необъятных, почти не освоенных человеком лавовых плато. Признаюсь, меня влекли сюда не только красоты природы, но об этом чуть позже...

В предвечерних сумерках, когда солнце уже почти зашло, но его мягкий свет еще брезжит откуда-то снизу, наступают удивительные минуты. Воздух кажется каким-то плотным, осязаемым. Тени вытягиваются, а затем мгновенно исчезают. На землю опускается полумрак, который смазывает контуры снующих по дороге велосипедистов, скользящих вдоль обочины женщин с ношами на толовах и, что самое опасное, местных гуляк, уже успевших приложиться к банановому пиву — помбе. Включать в эту пору фары — пустое дело. Самый сильный свет устремляется от автомобиля на несколько метров вперед и затем, отражаясь в сером, пропитанном парами воздухе, возвращается обратно, ослепляя водителя.

К тому же дорога, ожидавшая меня впереди, была не из лучших, и я счел разумным не углубляться ночью в этот горный район, а заночевать прямо в машине.

Наскоро приготовив постель и поужинав, я выключил фары. Покрытые лесами пологие склоны гор начали светиться призрачным, зеленым светом. Создавалось впечатление, будто на гигантской сцене природы происходит смена декораций и чья-то невидимая рука поднимает одну кулису за другой.

Люди племени покот, которые некогда пасли свои стада на альпийских лугах потухшего вулкана, нарекли эти горы «Об-Доиньо Элгоон» — «Холмы, имеющие форму груди». Их легенда гласит, что покотский клан элькони произошел от одной великой и доброй женщины. Ее звали Мать. У нее было так много детей, что выкормить всех ей было не под силу. Тогда она превратилась в большую гору. «Я не могу прокормить вас своим молоком, — сказала Мать на прощанье всем сыновьям и дочерям. — Поэто-

4 На склонах Элгона.

Так, по мнению моих кенийских коллег, может выглядеть тайна венный чемисет, он же нанди-бэр, он же

дубу.

му разводите скот на этих холмах, и вы будете счастливы».

У старой легенды есть современное продолжение. Редко, очень редко потухший вулкан дрожит, и зловещий рокот доносится из его недр. «Это Мать сердится на вазунгу— говорят люди покот. — Когда-нибудь она защитит своих детей, и тогда люди элькони будут вновь пить молоко Матери».

Но в эту ночь Элгон мирно спал.

Проснулся я поздно, наверное, оттого, что в машине было темновато: все окна залепили любопытные физиономии мальчишек, безмолвно ждавших моего пробуждения.

Начинавшийся день обещал быть пасмурным и дождливым. Где находится вершина Элгона, угадать уже было трудно: свинцовые тучи сплошной пеленой покрыли горы. Машина еле ползла по взбиравшейся вверх разбитой колее.

Это один из наиболее уединенных уголков Восточной Африки. Здесь практически не бывает приезжих. Неудивительно поэтому, что у такой редко посещаемой горы есть тайна. Впервые я узнал о ней не здесь, а еще в Кении.

Я возвращался с сахарных плантаций в Кису-му и остановился позавтракать в небольшом ресторанчике. На поданном официантом меню, состоявшем из куцего перечня сандвичей и фруктовых соков, я прочитал название заведения: «Нанди-бэр». Нанди — племя, живущее в том районе. Но бэр? Ведь по-английски — это медведь. Почему вспомнили об этом животном здесь? За исключением Атласских гор, по ту сторону Сахары, в Африке до сих пор не обнаружили следов ни живого, ни ископаемого медведя. Я задал этот вопрос старику индийцу, владельцу ресторанчика.

— Чем загадочнее название заведения, тем больше в нем посетителей, — важно ответил он, накручивая на палец прядь черной бороды. — Но дело не только в этом. Я прожил в Нандиленде шестьдесят восемь лет, и все эти годы слышу разговоры об этом звере. Англичане называют его нанди-бэр. Охотники нанди и кип-сигис, особенно лет сорок-пятьдесят назад, когда в этих местах не было дорог и плантаций, часто рассказывали, что встречали в горных лесах свирепого зверя, который поднимается на задние лапы и лазает по деревьям.

— Так не обезьяна ли это?

— Я тоже так думал, пока перед началом войны здесь один за другим не повторились страшные случаи. В районе была сильная эпидемия ящура, и домашний скот погибал сотнями, кругом на дорогах валялись трупы. Потом эпидемия прошла, а из заброшенных деревень все чаще стали приходить известия о том, что какой-то зверь начал нападать на людей. Очевидно, во время падежа скота, когда было много пищи, медведь расплодился. Рядом с убитыми обнаруживали следы, не похожие ни на львиные, ни на леопардовые. И уже тем более не обезьяньи.

-- А сейчас происходят подобные случаи? — поинтересовался я.

— Нет. В последнее время о медведе забыли, хотя нанди и кипсигис, особенно старики охотники, утверждают, что - в пещерах и в дуплах больших деревьев живет сильный загадочный зверь.

Я посмотрел кое-какие книги, отчеты охотничьих экспедиций, поговорил с проводниками

Вазунгу — белые, европейцы (суахили).

57