Вокруг света 1973-05, страница 11
объяснить своим спутникам, что площадку в кратере отполировали дождевые потоки, и они встретили бы мои объяснения бесконечными вежливыми «ндио» и «кабиса» («да, да», «конечно»), но промеж себя непременно решили бы: «Ох уж эти белые, вечно выдумывают что-нибудь...» Время поджимало. Я обвязался веревкой, прицепил к поясу конец стального троса и шагнул в кратер. Спускаться практически можно было в одном только месте — по неширокому коридору, усеянному глыбами. Метров через пятьдесят начиналась почти вертикальная стена. Извержения выбрасывали наружу миллионы тонн пепла и породы; вслед за этим из жерла вытекала жидкая лава, цементировавшая пепел и превращавшая все в однородную пористую массу. Эти напластования образовали могучий конус. Когда активность Нирагонго пошла на убыль, внутри горы образовалась полость, и в один прекрасный день вершина рухнула туда. По вертикальной стене этого котла я спускался сейчас. Вот почему, строго говоря, к Нирагонго нельзя применить термин «кратер». Это скорее провал. НОЧЕВКА В КРАТЕРЕ Самой неприятной перспективой было провести ночь в чреве вулкана — без еды, без питья и теплой одежды. Довольно быстро стало темнеть. Туман окрасился в ярко-красные тона, подсвеченный лавой со дна колодца. Надеяться больше было не на что — товарищи вряд ли смогут спуститься ко мне раньше завтрашнего утра... Через несколько часов небо прояснилось. Надо мной образовался правильный круг, усеянный крупными мохнатыми звездами, а в пятидесяти метрах под ногами кровоточащей раной открывался колодец. Я осторожно подполз к краю. Действующий вулкан — всегда ошеломляющее зрелище. Вас охватывает поразительное чувство: вот оно, сокровенное таинство жизни нашей планеты. А здесь передо мной плескалось огненное озеро. Формой оно похоже на выщербленный полумесяц. Поверхность казалась спокойной. Толстая черная корка покрывала огненную массу, просвечивавшую сквозь многочисленные щели. В трех-четырех местах лава кипела, не давая образоваться корке. Странные айсберги пускались вплавь по огненному морю, а кипящие стремнины вовлекали их в круговорот. Я лежал, завороженный открывшейся картиной. Порой наступала полная тишина, лишь щели в черной оболочке по-прежнему светились огнем. Потом так же внезапно неистовство охватывало озеро, и вся его поверхность начинала корчиться от адского пламени. К клокотанью лавы и свисту вырывавшихся газов примешивались какие-то хриплые вскрики, исторгнутые из глубины земли. Подточенные огненными волнами, большие куски горы с шумом рушились в котел. «Как это до сих пор гора не рухнула?» — мелькнуло у меня в голове. Цвет менялся от багрово-красного до оранжевого. После каждого взрыва к небу с ревом устремлялась клубящйяся колонна. Казалось, древний бог Вулкан подбрасывал топливо в природный плавильный горн. Какая жалость, что я не взял с собой фотоаппарата! Я лежал так- уже несколько часов; лицо опаляло дыхание озера, а спину и ноги сковывал холод камней. Устроившись поудобней, я стал при свете сполохов записывать наблюдения. К трем часам ночи усталость одолела меня настолько, что, привалившись к стене, я задремал. Кратер не самое удобное место для ночлега, но все же... Пить хотелось страшно, и я стал слизывать влагу с камней. Вода отдавала серой, к тому же пепел успел засыпать лужицы; эти колючие кусочки лавы и составили мой ужин. Куда неприятней была сырость. Я прилег в том месте, где сквозь щели вырывались струйки пара. Они обдавали жаром ноги и спину, и я заснул. Увы! Блаженство длилось недолго. Порыв ветра вонзил в меня сотни холодных иголок. Я свернулся клубком, стараясь занять как можно меньше места. Забавно все же, что в двух шагах от адского котла такой холод! Часов около восьми странный звук заставил меня встрепенуться — невероятно, но, кажется, это человеческие голоса. Значит, кто-то спускается? Не может быть; я навострил уши. В самом деле — характерный звук трущейся о камни веревки. Я был одновременно взволнован и растерян: подумать только, ребята решились ради меня спускаться в кратер. Это был действительно Тормоз в связке с бельгийцем Леоном Бергером. Словно рождественские Деды Морозы, они извлекли из рюкзаков сухую одежду, надувной матрац, спальный мешок, термосы с кофе, еду... О, как мне хотелось сказать им, что я растроган до слез и понимаю, что они лезли ко мне вслепую по незнакомой стене. Но у нас не приняты слова, кроме: «Спасибо тебе, старик!» Я с гордостью продемонстрировал друзьям «свой» вулкан. Лава не казалась уже такой огнедышащей, но на поверхности стали видны узоры. Озеро переливалось всеми оттенками: апельсиновые верхушки «фонтанов», фиолетово-вишневая корка, червонное золото камней. В бинокль было видно, как подрагивает, словно живая, кожица. Какое-то время мы стояли, неотрывно глядя в огонь, и каждый думал о своем. Я понимал, что провести комплексное исследование при сложившихся неблагоприятных обстоятельствах не удастся. Но и то, что мы сделали, позволяло верить в свои силы. И еще — в удачу. Мы стояли так до тех пор, пока усталость не одолела окончательно. Лежа в двухместной палатке, мы заснули с сознанием выполненного долга, и поэтому сон наш в чреве вулкана был спокоен и безмятежен... Наутро надо было выбираться наверх. Конечно, заманчиво добраться до поверхности озера и взять вулканические пробы. Но рисковать, спускаясь на простой веревке, неразумно. Ах, если бы у нас была с собой складная металлическая лестница! Если бы мы могли рассчитывать на равнодушие властей, а не столкнулись с явной враждебностью... Наверху нас встретили бурным восторгом. — Ты видел там моего отца? — спросил проводник Куфунга, чье широкое лицо светилось надеждой... ТЕМБО! Надо было торопиться, чтобы поспеть на условленное место до ночи. Хоронясь от пронизывающего ветра, мы быстро уложили мешки, свернули палатки и трос; каждый взял свою поклажу. Встали цепочкой. Пошли. Вот и слоновья тропа. Животные совсем недавно прошли здесь; дважды они останавливались поесть. Деревца здесь были раскиданы так, словно лес подвергся артиллерийскому обстрелу. При виде переломанных, как спички, стволов полуметрового охвата я встревожился. По времени выходило, что из леса мы выйдем не раньше чем минут через сорок, а через полчаса уже будет темно... Лес был полон удивительных запахов, сменявшихся на каждом шагу. Никто не произносил ни слова — усталость заставляла беречь силы, да и не мешало 9 |
