Вокруг света 1973-05, страница 44

1926 года. Сравнивая две карты полета, приложенные летчиками к рапорту, с норвежскими и американскими картами погоды и записями метеонаблюдений за эти сутки, Лильеквист утверждал, что 9 мая 1926 года над полюсом дули ветры совсем другого направления, нежели те, о которых сообщал Бэрд. Дальнейшие рассуждения метеоролога были таковы. Если полет в действительности проходил, как его описывал Бэрд, то есть скорость самолета на пути к полюсу составляла 170 километров в час, поломка в двигателе, снизившая ее до 110 километров в час, произошла за час до полюса, и ветер во все время полета оставался попутным, увеличивавшим скорость машины на 18—20 километров в час, то и тогда на преодоление 1230 километров, отделяющих Конгсфьорд от полюса, и возвращение назад «Джозефин Форд» понадобилось бы не менее шестнадцати с половиной часов. Ну а раз Бэрд пробыл в воздухе всего пятнадцать часов сорок минут, а ветры, господствовавшие в районе полюса, были вопреки его утверждениям противными и боковыми, значит, коммодор попросту не долетел до полюса.

Статья Лильеквиста прошла незамеченной. Зато выпущенная сравнительно недавно нью-йоркским издательством «Рэндом Хауз» книга Ричарда Монтегю «Океаны, полюса, пилоты» произвела в Соединенных Штатах впечатление разорвавшейся бомбы. Еще бы, ведь на этот раз с обвинением адмирала Бэрда во лжи выступил «свой», американец, к тому же широко известный журналист.

Монтегю — популяризатор географических открытий. Его новая книга была задумана как гимн пионерам авиации, бесстрашно направлявшим свои утлые воздушные корабли в районы, где еще никогда не ступала нога человека. Педантично и скрупулезно исследовал он документы и описания первых полярных и трансокеанских перелетов.

Но с перелетом Бэрда — Беннета у журналиста случилась загвоздка. Чем глубже Монтегю изучал детали этой экспедиции, тем больше сомнений у него появлялось. Журналист выяснил, что еще в тот самый день, 9 мая 1926 года, норвежский репортер Одд Арнесон, побывавший на Шпицбергене, чтобы проводить экспедицию Амундсена и Нобиле, в своей корреспонденции для газеты «Афтен постен» усомнился в правдоподобности того, что Бэрд и Беннет достигли намеченной цели. Уж очень короток был срок их полета. Норвежское географическое общество официально выразило сомнение в точности измерений, выполнявшихся Бэрдом, и в правильности вычисленных им координат. Ведь общеизвестны были трудности, с которыми столкнулись, определяя свое местонахождение в полярных льдах, воздушные экспедиции Амундсена и Элсуорта. Бэрд пользовался в полете одним секстаном, для точного определения координат самолета, по мнению специалистов, этого было явно недостаточно. К тому же на обратном пути замеры не производились вообще, так как, по заявлению Бэрда, его секстан сломался сразу после четвертого наблюдения, выполненного им над Северным полюсом.

Сомнения выразили и итальянцы. Однако тогда, в двадцать шестом году, все эти публикации были сочтены обычным в подобной ситуации проявлением зависти со стороны менее удачливых конкурентов...

Монтегю продолжал поиски. Он вслед за Лильек-вистом исследовал хранящиеся в Национальном географическом обществе карты, на которые Бэрд собственноручно наносил курс «Джозефин Форд». Эти документы лишь утвердили журналиста в его подозрениях.

В поисках истины Монтегю разыскал доживаю

щего свой век в полном забвении второго пилота «Джозефин Форд» Флойда Беннета. Старик поведал изумленному репортеру ошеломляющие вещи. Оказывается, утечка масла из правого двигателя «Джозефин Форд» началась почти сразу после старта. В результате Бэрд был вынужден снизить скорость машины со 170 до 110 километров в час и даже подумывал о возвращении на Шпицберген. Честолюбие, однако, взяло верх, и коммодор продолжал полет на север. Однако хлопоты с мотором не прекращались; Бэрд, колеблясь, несколько раз даже разворачивал машину на обратный курс, но потом вновь направлял ее к полюсу. В таких маневрах прошла большая часть полета, а потом, уже прямым курсом, летчики вернулись на Шпицберген. Правда, от прямого ответа на вопрос, достигла ли «Джозефин Форд» полюса, Беннет уклонился, сославшись на то, что курс самолета определял Бэрд, а он в основном пытался устранить неисправность в двигателе.

Но для Монтегю было достаточно и того, что сказал Беннет: если скорость самолета упала сразу же после старта, Бэрд был просто не в состоянии достигнуть полюса и вернуться в Кингс-бей за пятнадцать с половиной часов!

Значит, адмирал Ричард Ивлин Бэрд вообще не был на Северном полюсе. Подвиг, которым началась его долгая полярная биография, оказался всего-навсего блефом. Самым удачным блефом во всей истории полярных исследований...

Оскорбленные в лучших чувствах поклонники адмирала Бэрда с надеждой восприняли известие о том, что изучением обстоятельств его полета 9 мая 1926 года занялся один из ведущих американских специалистов в области полярных исследований Бернт Бальхен. Участник экспедиции Амундсена и соратник Бэрда по знаменитому перелету над Южным полюсом, он должен был восстановить доброе имя адмирала. Увы, эти надежды не сбылись. Профессор Бальхен, изучив документы и свидетельства находящихся еще в живых современников перелета Шпицберген — Северный полюс и тщательно просчитав все заново, пришел к тому же выводу, что Лильеквист и Монтегю.

Свои выкладки ученый показал Флойду Беннету. Обезоруженный неопровержимыми доводами, тот произносит фразу, которой суждено стать последней страницей в неожиданно возникшем досье: «Byrd and I never got to the North Pole» — «Бэрд и я так и не достигли Северного полюса». «Америка лишилась еще одного героя», — так расценила слова Беннета западная прессу.

Монтегю был озадачен шумным резонансом, который имело в США его разоблачение. 3 послесловии к изданию своей книги он пишет, что обман Бэрда сейчас, спустя полстолетия, не имеет особого значения. Ведь адмирал действительно был крупным исследователем и ученым, а тот факт, что на заре своей деятельности он однажды погрешил против истины — что ж, «ничто человеческое оказалось ему не чуждым», — решил журналист.

Монтегю здесь вроде бы прав во многом: Ричард Бэрд — не авантюрист и не дутая фигура, его имя увековечено на карте Антарктиды, да и над Северным полюсом он бывал потом не раз. Десятки лет, проведенные в научных экспедициях, — лучшая рекомендация исследователя. Но вот насчет «человеческого»... Лживость, вопреки мнению Монтегю, не относится к слабостям, которые могут быть оправданы.

Б. РЫБНИКОВ