Вокруг света 1973-05, страница 50
тели обнаружили еще одно любопытное явление — перед подземными толчками слегка повышается общий уровень естественной радиоактивности горных пород. Наконец, предвестником землетрясений, очевидно, служит «голос недр» — обычно низкий, близкий к пределу слышимости звук. Так, например, жители северной окраины Ташкента перед землетрясением неоднократно слышали, особенно в подвалах домов, какой-то странный гул. Судя по всему, он был вызван слабыми сдвигами горных пород; однако возбужденные ими колебания быстро затухали и не доходили до регистрирующей аппаратуры сейсмостанции «Ташкент». Итак, землетрясение заранее оповещает о себе множеством «телеграмм», только составлены они на непонятном языке. Кое-какие «фразы» мы уже в состоянии разобрать. В Ташкенте сейчас пробурены специальные скважины, туда на глубину 500 метров опущены сейсмопри-емники, которые чутко следят за микроземлетрясениями (с поверхности их уловить трудно — мешает городской шум). Одновременно ведутся наблюдения за электрическими явлениями в атмосфере, а опущенные в скважины геофоны прислушиваются к «голосу» недр. Все это позволяет надеяться, что новое землетрясение, если оно все же случится, никого не застанет врасплох. Но коль скоро у нас имеется необходимая аппаратура, коль скоро мы уже научились понимать обрывки «посланий», которые идут из глубин, то почему проблема остается проблемой? Потому хотя бы, что сейсмически опасная зона только в нашей стране охватывает 20 процентов территории. Потому что покрыть все эти обширные пространства сетью сейсмостанций, пробурить специальные скважины, как это сделано в Ташкенте, — долго, трудно и дорого. Потому еще, что землетрясение землетрясению рознь. Сеть современных сейсмостанций должна собрать колоссальный материал наблюдений; обработать его, обобщить; выявить связи, закономерности. И лишь тогда... Но сколько же десятилетий потребует эта работа? И сколько она будет стоить? И дело даже не в стоимости — когда речь идет о безопасности людей, это соображение второстепенное, — а во времени. Прог ноз нужен сейчас, сегодня, постоянно, а тут он еще когда будет... Конечно, эти работы все равно нужно вести, и они разворачиваются, но если бы можно было еще каким-то способом сократить время и резко повысить точность прогноза! Чтобы можно было хотя бы заранее отключить в городе электричество, газ, исключить возможность пожара, вывести людей из ветхих и старых зданий... Работа идет упорная. Ширится, как уже говорилось, сеть сейсмостанций. Анализом и дешифровкой сигналов глубин заняты тысячи и тысячи ученых. Создаются приборы почти фантастической чуткости. Американцы, например, разработали устройство, «стрелкой» которого служит пятикилометровый луч лазера. Он отмечает сдвиг почвы, равный тысячной доле миллиметра! Появляются даже проекты активной борьбы с землетрясениями. Для защиты Токио от возможной беды был предложен такой план: надо заранее пробурить в районе эпицентра скважины, заложить туда ядерную взрывчатку и серией слабых искусственных землетрясений потихоньку разрядить копящуюся энергию недр. Технически все это вполне осуществимо. Да, но каковы будут последствия — ведь мы до сих пор, в сущности, не знаем, какова истинная природа землетрясений! О проекте упреждающих ядерных взрывов хорошо сказал крупнейший японский сейсмолог профессор Цубои: «Это все равно что открыть ящик Пандоры». Нет, время активного вмешательства в интимные дела земных недр еще не пришло. Точный прогноз — и немедленно! — это пока задача задач. И вот тут всплывает вопрос: а не может ли быть так, что точные и надежные прогнозисты находятся у нас под рукой? ПОЛЮСА МНЕНИЙ Истории о том, как животные предчувствуют землетрясения, столь многочисленны, что приведем только некоторые из них. О том, что случилось на Мартинике, мы уже рассказывали. Но там было не землетрясение, а извержение вулкана. Оказывается, что подобным же образом животные ведут себя и при землетрясениях. Так, за много часов до разрушительного землетрясения в Скопле животные зоосада начали проявлять не обычное беспокойство. Сторож зоосада Борче Трояновский рассказывает, что никогда ранее ему не доводилось слышать такого ужасного «концерта», как в ночь перед землетрясением. Первым, примерно за 4—5 часов до землетрясения, каким-то испуганным и трагически-глухим голосом стал завывать потомок дикой собаки динго. На его голос откликнулись десятки других зверей. Высоко поднимая хобот, жалобно кричал слон. Громко завывала гиена, очень неспокойно вели себя тигр, лев, леопард. Бегемот — тот вовсе выскочил из воды и одолел стену высотой более полутора метров! К жуткому концерту зверей присоединились птицы. Взволнованные сторожа пытались успокоить своих подопечных, но успеха не достигли. Прошло еще некоторое время, и вдруг звери умолкли, забившись в глубину клеток. Теперь панический страх охватил уже и сторожей. Но было поздно: в 5 часов 17 минут 26 июля 1963 года произошел первый толчок. За два часа до ашхабадского землетрясения 1949 года лошади конезавода начали бить копытами, громко ржать, рваться с привязи. Многие освободились. Лошадей, однако, поймали и водворили на место. Но за пятнадцать минут до катастрофы лошади сорвались, вышибли ворота и разбежались. Конюхи принялись их ловить. В это время содрогнулись недра и конюшня обрушилась. Другой факт. За шесть часов до подземного толчка почуял опасность козел — «провокатор» на мясокомбинате. Вместо того чтобы, как всегда, вести за собой овец в цех убоя, он стал метаться, в общем, «забастовал». • Еще одно свидетельство. «В тот вечер, — пишет жительница Ашхабада Любовь Гриц, — я легла спать на террасе. За час до катастрофы мой шпиц начал беспокоиться, кидаться к забору. Собака разбудила меня. Она то забивалась под кровать, то начинала лизать мне лицо. Потом схватила меня за одежду и попыталась стащить с кровати. Я подумала, что кто-то ходит возле калитки. Встала и открыла ее. Шпиц бросился на улицу. Но тут же вернулся, чтобы схватить меня за халат и потащить в сторону от дома. Я вышла на тротуар. В эту минуту дрогнула земля...» 47 |
