Вокруг света 1973-10, страница 30

И я вижу, как исчезают, растворяясь в ночной тьме, стены храма. Над головой шумят тысячелетние кедры. Низкие звезды застряли в их ветвях. Мечутся огненные языки священного жертвенного костра. Огонь освещает стволы деревьев, красными бликами скачет по лицам людей и по связанной жертве, лежащей на плоском камне. Как черные, зловещие вороны кружат вокруг камня в ритуальном танце старухи жрицы. Из-под черных платков развеваются седые космы, темные балахоны подпоясаны веревками, звенят мониста. Старухи машут крыльями-руками, и неумолчно звучит их песня во славу богини Хирман.

Суровы лица мужчин. Их длинные волосы, перехваченные тесьмой, спадают на глаза, бороды отбрасывают причудливые скачущие тени. Круг жриц-ворон двигается все быстрее и быстрее. Затем он внезапно распадается, и старшая жрица, взмахнув руками, кричит в исступлении: «Жертву, жертву благословенной богине, жертву нашей заступнице и защитнице!» Коротко и пронзительно вскрикивает человек, лежащий на плоском камне. Алая струя бьет по стенкам ямы.

— Вот так это происходило, — слышу я голос жрицы.

И вновь появляются надо мной прокопченные балки храмовой крыши, возникают стены, и летучие мыши шумят перепончатыми крыльями. Золотой луч низко стоящего солнца врывается в дверь и освещает часть храма. Я вижу вдоль стен грубо сколоченные полки, на которых лежит храмовая утварь: флаги, колокола, медные трубы, барабан. Рядом с плоским камнем в зале вырыт очаг, где зажигают до сих пор священный огонь в честь богини Хирман Деви.

Мы выходим на воздух, и жрица Матаджи как-то сразу утрачивает свои зловещие черты и превращается в приветливую обычную старушку.

— Хочешь видеть Хирман Деви? — спрашивает она. — Приходи сюда как-нибудь лунной ночью. — Матаджи переходит на щепот. — И когда услышишь, что кто-то скачет, спрячься за деревом и смотри. Верхом на белом льве появится Хирман Деви. Очень красивая, очень богато одетая. Все на ней сверкает. И золотые браслеты, и драгоценные камни, и красные волосы.

...У меня не было в запасе лунной ночи в долине Кулу, и поэтому моя встреча с богиней не состоялась...

Богини долины Кулу — Трипурасундари, Хирман Деви, Ба-тинда... Они царят и правят в своих храмах. Изваяния богинь смотрят в дверные проемы на северо-запад, а индуистские боги — на юго-восток. До сих пор в древних храмах по праздникам и торжественным дням приносят в жертву коз и овец и хранят память о человеческих жертвоприношениях. Каменные храмы пришлых браминов с затейливо украшенными башнями-шикарами таких ритуалов не знают. В древних храмах до сих пор сохранились жрицы, и пророки нередко играют роль жрецов. В каждом таком храме хранятся бронзовые маски богинь и их многочисленных родственников. Говорят, в Кулу 360 богов, но на самом деле больше. Эмблемы этих богов-прародителей вышиты на храмовых флагах. В индуистских храмах бронзовых масок нет, а стоят традиционные изваяния Вишну, Шивы, Кришны, Ганеши и их жен, одетых не по сезону, с обнаженными торсами. Боги жарких долин. И только один бог одет должным образом. Это Сурья — бог Солнца. Древний ведический бог, которому поклоняются и брамин из каменного храма, и гур-пророк. Однако Сурья долины Кулу явно носит на себе следы чужеземного происхождения. Он гордо восседает на лошади, выставив ноги в сапогах до колен. Арийский Сурья — наездник и кочевник, заставивший жителей Кулу забыть имя и облик своего более древнего собрата.

В древних храмах поклоняются змеям — мудрым нагам. И их еще более мудрым женам — нагиням. Наги имели непосредственное отношение к демонам. Сама богиня Хирман Деви — прародительница теперешних жителей.

Кулу была сестрой демона Танди. А наиболее почитаемые наги были рождены прекрасной женщиной из деревни Гошал от могучего Басу Нага. Примет древней религии Кулу можно найти немало в поздних индуистских храмах, тех храмах, которые с арийскими браминами пришли с равнины. В деревеньке Тхаве, на зеленом холме, среди сосен и деодаров стоит индуистский храм, посвя

щенный богу-пастуху Кришне. Стены храма сложены из крупных камней, укрепленных кедровыми балками. Каменная башня-шикара покрыта искусной резьбой. У входа в храм меня встречает жрец.

— Меня зовут Джайядева, — вежливо представляется он.

— Вы брамин? — спрашиваю я его.

— О конечно. В наших храмах жрецами могут быть только брамины.

Джайядева, прищурив от солнца выцветшие старческие глаза, обводит рукой горы, холм и лес.

— Это все очень древние места, — начинает он. — А наш храм был построен пять тысяч лет назад.

— Так давно? — удивленно спрашиваю я. — Но ведь храму Хирман Деви тоже пять тысяч лет. А шикара вашего храма поздняя.

Старик задумчиво глядит на меня, потом на шикару, но упорно стоит на своем.

— Шикара, может быть, и поздняя, — приводит он последний аргумент, — но храм древний. Он стоял здесь еще во времена Махабхараты, когда Пандавы, наши правители, сражались с Кауравами. Может быть, в то время и не было шикары.

Я обхожу храм и замечаю, что он стоит на старинной каменной платформе, такой, как и храм Хирман Деви. Платформа под тяжестью каменного здания ушла в землю, но отдельные камни проступают сквозь траву. По-видимому, размышляю я, храм Кришны был построен на месте древнего святилища. Но чье это было святилище? Вряд ли жрец брамин об этом знает... Я поднимаю голову и рассматриваю каменную шикару. Вот оно что! На меня сверху, улыбаясь длинными губами, смотрят три богини. На них остроконечные короны, длинные серьги. Видимо, местный зодчий, помня о хозяйках святилища, увековечил их на шикаре храма бога-пастуха.

Жрец смотрит на солнце и вдруг спохватывается.

— Время, время, — говорит он. — Надо совершать пуджу в честь бога Кришны.

Я иду за жрецом. В помещении храма сумрачно. У противоположной от входа стены стоит небольшой каменный алтарь. На нем лежат цветы и стоит медный колокольчик

28