Вокруг света 1973-10, страница 43

всякие сельскохозяйственные орудия да ножницы, утюги. Но в каждом доме, кроме того, занимаются и побочным ремеслом.

— Что же, каждая деревня живет сама по себе?

— Зачем? Они торгуют между собой — для этого на озере собираются большие базары, как в Рангуне... Я думаю, эта девушка как раз собирается на базар.

Мы оглянулись. Справа от нас, легко лавируя между встречными лодками, плыла очаровательная девушка в желтом. Ее лодка была доверху нагружена связками разноцветных сандалий.

— Скажите, а какой смысл торговать сандалиями на озере? — спросил я.

У Со Лвин рассмеялся.

— Здесь спрос на сандалии не меньше, чем в Рангуне, если не больше. Не забывайте, что без сандалий бирманский костюм не полон. А ни один уважающий себя бирманец не отправится в гости или по делам не одетый по всей форме. Ну и потом, сандалии необходимы, когда вы отправляетесь в пагоду, хотя бы для того, чтобы снять их у входа... Что вы делаете в Рангуне, если уронили что-нибудь? Подбираете — и все. А если вы обронили что-нибудь здесь, на воде? То-то и оно. Уверяю вас, на дне озера больше сандалий, чем у этой девушки.

Наши лодки снова вышли на простор. Мы плыли мимо уже знакомых нам одиноких гребцов, мимо пучков тростника, проткнутых бамбуковыми шестами. Я обратил внимание, что эти покачивающиеся на воде пучки травы расположены правильными рядами, уходящими вдаль, насколько хватал глаз.

— Границы рыболовных полей, — пояснил У Со Лвин. — Каждая деревня ловит рыбу только на своем поле. Эти вешки пересекают все озеро. Видите, сколько рядов!

Около одной из «вешек» стояла лодка, на корме ее сидел рыбак. Он с силой пригнул к воде высокий бамбуковый шест, воткнутый, по-видимому, в мягкое дно озера. Когда он отпустил его, шест резко разогнулся, вытащив из воды полный невод рыбы.

— Чудеса, да и только! — воскликнул Рубен Энтезарьян. — Сидишь, бывало, на Севане целое воскресенье с удочкой — и хоть бы хны, только друзей смешишь. А тут вон что делают!

...Впереди показалась пагода Фаунг-До. Каменные ступени ее спускались прямо в воду. Возле них покачивалось несколько лодок. Мы тоже причалили и разулись. Я взял фотоаппарат, ступил на замшелые ступени — и поскользнулся. Не окажись рядом У Тейн Шве, я наверняка оказался бы в воде.

— Похоже, вы чем-то прогневали Будду, — сказал он, улыбаясь. — Наверное, носками.

Пришлось снять и носки. Оставив все в лодке, мы поднялись по лестнице на просторную, выложенную плиткой площадку — нечто вроде открытой залы, в конце которой снова поднимались каменные ступени. По обеим сторонам ее сидели шаны — мужчины в черных штанах и женщины в ярких лонжах. Как и во всех пагодах, здесь шла оживленная торговля. Нас тут же стали зазывать продавцы красочных шанских сумок — лучших в Бирме, как сказал мне У Тейн Шве. Мы уже знали, что они удобнее, чем порт

фели: их носят на плече, и руки остаются свободными. Здесь продавались нарядные лонжи — изделия тех самых ткачей, у которых мы гостили. Наши бирманцы явно не могли пройти мимо них равнодушно и почти все купили себе по лонже.

— Идемте, идемте, — торопил нас У Тейн Шве, признававший, как известно, только брюки.

Мы спустились на площадку, где торговцы вновь встретили нас ликующими криками. Но внезапно их перекрыла оглушительная музыка. Все обернулись к озеру. По его безмятежной глади к пагоде двигалась цепочка разукрашенных лодок. На носу передней стоял репродуктор, и раздававшаяся из него музыка была, наверное, слышна во всех концах озера. В первой лодке под высоким золотым зонтиком сидел мальчик лет двенадцати, одетый, как сказочный принц.

— Это шинпью, — сказал У Тун Аунг. — Обряд посвящения в монахи. Самое важное событие в жизни бирманца.

Лодки причалили к пагоде, и сверкающая процессия начала подниматься по лестнице.

— Если вы хотите постричься в монахи, то оставайтесь, — пошутил У Тун Аунг. — А нам надо спешить.

Облака и горы темнели, темнели тонкие пальмы, как бы вырезанные на еще светлом фоне неба; все больше краснело и росло неуемное солнце. Замерли проплывавшие мимо деревни с их водными переулками и бамбуковыми хижинами, замерли плавучие сады и неспокойные острова. Было совсем темно, когда наши лодки причалили к пристани.

НОВЫЕ ГОРЫ В ОКЕАНЕ

...обнаружены были учеными научно-исследовательского судна «Дмитрий Менделеев» во время экспедиции, изучавшей геологическое строение дна восточной части Тихого океана и его геологическую историю.

Путь, пройденный кораблем, составил 25 660 миль. Проведены комплексные геолого-физические и геохимические исследования большого малоизученного района. Раньше советские экспедиции не работали в этих местах. Впервые геолого-геофизические исследования велись на «меридиональном разрезе». Это значит, что по одному (127-му западному) мери

диану от 30° северной до 30^е южной широты судно пересекло основные климатические зоны.

Проведена также геологическая разведка на островах Восточно-Тихоокеанского поднятия — Галапагосских, Пасхи и Сала-и-Гомес.

Один из основных научных результатов экспедиции — близ Восточно-Тихоокеанского поднятия обнаружены рудоносные осадки с высоким содержанием железа, марганца, меди, никеля, цинка, бора и других элементов. Кроме того, исследовано, как распределяются осадки на дне океана и как шел процесс рудообразования в течение 20 миллионов лет. Это дает ключ к познанию ряда теоретиче-

ЗАГАШИ ПРОЕКТЫ ОТКРЫТИЯ

ских и практических проблем морской геологии. Изучена одна из крупнейших рифтовых долин — впадина Хесса, расположенная на Галапагосском разломе, в ней ученые отметили неизвестную ранее максимальную глубину 5270 метров.

После рейса «Дмитрия Менделеева» большие изменения внесены на карту рельефа дна Тихого океана. Севернее острова Пасхи обнаружены многочисленные крупные подводные горы, названные именами академиков Губера, Вавилова, Белоусова, Петелена, а также подводный хребет, параллельный Восточно-Тихоокеанскому поднятию, — хребет Института океанологии. Е. СУЗЮМОВ

41