Вокруг света 1973-12, страница 29

ЧИТАТЕЛЬ СООБЩАЕТ

СТРАНИЦЫ ИЗ БЕЛОГО КАМНЯ

Зодчие Владимиро-Суздальской Руси в XII— XIII веках широко использовали в строительстве известняк. Легкость обработки больших блоков камня простейшими инструментами, мягкость известняка, позволившая широко развить каменную резьбу, способствовали в те времена широкой популярности белого камня.

О художественных свершениях мастеров белокаменного строительства написано много. Но в многочисленной литературе, посвященной красотам белокаменных сооружений Древней Руси, любознательный читатель не находит ответа на вопрос: почему такой мягкий, слабый материал вот уже сколько веков не поддается ни морозам, ни оттепелям, сохраняет тончайшие детали резьбы?

Геологические и петрографические исследования Московской, Рязанской и Владимирской областей установили, что зодчие Владимиро-Суздальской Руси использовали главным образом строго определенные сорта известняков — те, что выходят на поверхность по берегам реки Москвы от села Мяч-ково до Коломны и по реке Оке у города Касимова. А ведь древнерусским зодчим и скульпторам не могли быть неизвестны и другие месторождения, более удобные для разработки. Чем же объяснить, что брали именно известняки, пренебрегая камнем, более легким для добычи? Случайностью?

Но вот недавно в одной из лабораторий научно-исследовательского сектора Гидропроекта были проведены комплексные исследования известняков, применявшихся во Владимиро-Суздальской Руси. В результате исследований можно предположить, что древнерусские строители безошибочно выбирали именно ту породу белого камня, которая четко отвечала инженерным требованиям зодчества.

Если через лупу посмотреть на мячковский известняк, то можно увидеть, что сложен он мелкими обломками морских раковин: мшанок, морских лилий, игол морских ежей, среди которых видны шарообразные фузулины, сеточки кораллов и крупные раковины различных моллюсков.

Пространство между обломками заполнено зернистой известковой массой и сгустками из мельчайших обломков ракушек, которые по геологической терминологии называются детритусом. И всюду — поры: мелкие, очень мелкие и совсем микроскопические. Поры занимают более четверти объема камня. Пористость и есть главное строительное свойство этих известняков, определяющее его морозостойкость.

Заранее следует оговорить: распространенное мнение о том, что разрушение камня при морозах происходит от расширения замерзающей воды, попавшей внутрь камня, многими исследователями (в том числе и автором) не разделяется. Разрушение морозом камня, в пустотах которого имеется вода, происходит, по нашему мнению, следующим образом. Замерзая, превращаясь в лед, вода увеличивается в объеме. Образовавшийся лед, замораживая внешние отверстия капилляров и трещин, начинает давить на не успевшую замерзнуть воду внутри этих капилляров. Чем тоньше капилляр и чем выше давление, тем дольше вода внутри капилляра остается в жидком состоянии — именно она и разрывает стенки капилляров.

Но что будет с камнем, в котором поры и капилляры сообщаются? Вода, находящаяся под давлением ледяной корочки, легко отыскивает пустые поры и в конце концов выжимается из камня там, где ледяной корки нет. Поры мячковских и касимовских известняков — это своего рода «предохранительный клапан» от избыточного давления воды. Камень остается целым, только прочность его немного снижается за счет увеличения размеров деформированных пор и капилляров.

Близ села Царицыно стоят руины почти двухсотлетнего недостроенного краснокирпичного дворца, украшенного деталями из мячковского известняка.

На белокаменные колонны, цоколи, облицовку и украшения лил дождь, сыпался снег, дул ветер, их леденил мороз, накаляло солнце. Для строителей это здание может служить гигантским образцом, проходящим многолетнее испытание на стойкость в лаборатории природы. И попервоначалу кажется, что мячковский камень не выдержал его: известняк покрыт глубокими трещинами, рытвинами. Но если присмотреться внимательно, то можно увидеть, что трещины от действия воды и мороза проходят только в том месте, где обнажается железная полоса крепления плиты к стене.

В «живых» зданиях стены теплые. Царицынские же руины долгие и долгие годы были пустыми, здесь в морозы, когда вода в камне, вдавливаемая нарастающим льдом, продвигалась в глубь камня, она встречала уже замерзшее железо, где быстро намораживалась ледяная пробка, и, не найдя выхода, влага разрывала камень. Там же, где не было железных креплений, белокаменные детали выстояли — лишь около восьми процентов всех трещин в известняке не связаны с этими креплениями.

Все эти сведения о составе и свойствах белого камня получены совсем недавно при помощи петрографического микроскопа и методов химического анализа. И кроме того, исследователи опирались на результаты испытаний, которым подвергло белый камень само время.

Но когда могли узнать об этих свойствах известняка зодчие Владимира и Суздаля, восемь веков назад начавшие белокаменное строительство? Случайность, как мы убедились, отпадает — строители брали не любой известняк, а из определенного слоя. И карьеры этого известняка находились не вблизи строительства — конные обозы и баржи с мячков-ским известняком гнали к строительным площадкам за сотни километров.

Только ли наблюдательность и строительная интуиция лежали в основе этого уникального — без проб и ошибок — строительного новаторства на Руси?

А может быть (предположение напрашивается само собой), перед нами свидетельство не только эстетической утонченности зодчих — белокаменное древнерусское строительство по праву считается одним из блистательных свершений мирового искусства, — но и новая, пока еще не прочтенная страница древнерусской культуры, которую можно озаглавить по-современному (и это вряд ли будет ошибкой): «Строительная петрография в Древней Руси»?

А. ВИКТОРОВ, геолог

27