Вокруг света 1973-12, страница 31

— Нет. Нас двое.

— Подожди тут.

И вышли. Через полчаса один из них возник возле нас:

— Пошли!

Нам понравился лаконизм приглашения — в нем была определенность. Последовав за сваном, мы вскоре очутились около вертолета.

Сван вел вертолет к горам. Потом мы летели над распадками гор и внутри этих распадков, над лесами, над осыпями и обрывами, все вверх и вверх. Было непонятно, по каким приметам летчик находит нужные повороты в хаосе разбегающихся и смыкающихся хребтов.

Отселе, действительно, было видно потоков рожденье. Сверкая белыми струями, они текли вииз, как молоко из разбитой бутылки. И напряженно-верти-кальные стояли по склонам гор острые ели. Дрожа, иаш вертолет стал забирать еще выше. Облака начали омывать его зелененькое тело и стеклянные глаза. Над облаками было много солнца, и впереди виднелся перевал, словно ножом вырезанный в хребте гор. А за ним, совсем близко под собой, мы увидели наконец долину, и дома, и башни, башни, башни. И реку, сияющую под солнцем, пляшущую по белым валунам, зеленсватую как лед и покрытую пеной...

Не верилось, что мы у цели. И лишь когда Святослав открыл планшет и под его фламастером на листах бумаги стали появляться дома из плитняка, башни из плитняка, улички, мощенные плитняком, я окончательно поняла, что наконец-то мы на земле Местии. В древнем центре Горной Сванетии.

Как же строили эти башни? И какой они высоты? Дома рядом с ними казались придавленными и вообще как бы не имеющими объема.

— Скажите, пожалуйста, а где вход в башню? — спросила я у старика, сидевшего на низкой ограде из плитняка. Он улыбнулся и ткнул пальцем куда-то вверх. Там, в стене башни, на высоте примерно трехэтажного дома, виднелся дверной проем

— А как же вы туда попадаете?

Он повел пальцем вниз и в сторону. Проследив глазами за его пальцем, я увидела прислоненную к дому лестницу.

— Да ведь она короткая.

— Ну что? Влезай на крышу дома, тащи лестницу, ставь к башне, полезай в дверь. Хочешь? — закончил он неожиданным приглашением.

Живо вскочив, он с такой сноровкой приставил лестницу к дому и так быстро вознесся на крышу, что мы и ахнуть не успели.

— Давай полезай, чего стоишь?!

Пока я колебалась, Святослав последовал за ним, и они оба словно провалились в башню. За ними устремилась и я.

Окон у башен нет, есть бойницы на самом верху, под зубцами по контуру крыши. Сейчас бойницы зацементированы, а раньше отсюда стреляли в недругов. Внутри башня делится на этажи; в ней жили мужчины в дни боев и раздоров, а женщины приносили им сюда пищу. На верхнем этаже был всегда наготове запас булыжников — оружия недальнего, но меткого боя. Поджечь каменную башню нельзя, проникнуть в нее врагу невозможно. Это было великолепное оборонное сооружение.

Некоторые башни, разваливающиеся от старости, людн стали было разбирать для новых построек. Но это было своевременно замечено, и сейчас сохранившиеся башни находятся под охраной государства. Радостно узнавать об этом. И не только потому, что прекрасные строения придают облику селений сванов грозную красоту, но и потому, что это ведь память

Фото А. ЛЕВИНОЙ

о прошлом, о суровой истории и жизни горцев. И не надо эту память разбирать по камешку...

Дома, прилепившиеся к основаниям башен, темны снаружи и внутри. Факелы да огонь очагов освещали их. Дворы небольшие, затененные каменными строениями и оградами. Узкие коленчатые улицы круто карабкаются в гору, и невольно удивляешься, как сваны умудрялись ставить свои дома и башни так прочно и отвесно, что их не смогли перекосить века. Фундаменты башен уходят глубоко в землю и сложены из массивных камней, стены же делались чем выше, тем тоньше. Известковый раствор, которым в древности скрепляли камни, с годами становился тверже самих камней, и все строения напоминают теперь рукотворные скалы.

Традиционный сванский дом был родовым домом. В нем жило по двадцать-тридцать человек. Один из таких домов приобретен сейчас Местийским музеем и считается его филиалом. Шаг через порог такого дома переносит вас в прошедшие века.

— Проходите, заходите, — любезно пригласил нас смотритель этого дома-филиала. — Сюда, за мной, дай руку. Голову ниже!

Ничего не могло быть своевременней последней команды, так как притолока двери была на уровне плеч. Холодно и темно внутри. Затеплив свечу, смотритель показал нам закрома и складские помещения первого этажа. Сюда можно было спускаться за продуктами через люк в углу потолка, а входную дверь в случае боевой обстановки забивали.

— А теперь иди сюда. Голову ниже!

Нырнув в очередную маленькую дверцу, мы оказались в каменной каморке.

— Комната для пленника. Сажали сюда через люк, двери не было. Сидел, пока выкупят.

— А это что за ниша в стене? И для чего в ней солома?

— Туалет для пленника.

— А-а... И во всех домах было так?

— Обзателно!

(Мы заметили, что словцо «обзателно» слышалось здесь весьма часто. Возможно, оно полюбилось сванам своей категоричностью, решительностью.)

Второй этаж жилой. Здесь очаг. Часть очага была открытой, над огнем на цепи подвешивали котел для варки мяса, а другую часть прикрывали плитняковой пластиной и пекли на ней лепешки. Перед очагом ставилось деревянное кресло для главы рода, сбоку — деревянный диван с высокой спинкой — для мужчин рода. Здесь же вдоль стен устраивали стойла для коров и мелкого скота — животные были отделены от остального помещения деревянной аркадой. Плоское покрытие стойла было ниже потолка и служило лежанкой, на которую забирались, как на русскую печь. На чердаке держали запас сена и сбрасывали его через люк прямо в желоб кормушки, окаймляющей стойло. В стене — узкая прорезь для стока нечистот да еще одно окно, как бойница. Все здесь говорит о былой готовности к обороне.

— Живут сейчас в таких домах?

— Зачем? В новых живем. У реки, за рекой. Светлые дома, окна стеклянные. И в первом этаже тоже окна — бояться некого.

— Старые дома были для рода. А новые?

— Если много сыновей, один-два живут со стариками, а другим строят свои дома. С верандами, красивые. А лучший дом тому, кто с отцом-матерью живет.

У некоторых родов до сих пор сохраняются свои кладбища и свои родовые маленькие церкви (впрочем, в Сванетии все церкви маленькие). Другие же хоронят своих умерших на общем кладбище селения. Здесь сохраняется древний обычай класть умерших

29