Вокруг света 1973-12, страница 32

в одну и ту же могилу, или, как говорят этнографы, «подхоранивать». Поэтому кладбище не разрастается.

К одной могиле, которая появилась в Местии в последние годы, приходит каждый, кто приезжает сюда. Это могила Миши Хергиани, лучшего альпиниста-скалолаза страны. Он сорвался со скал в далеких Альпах, но, по обычаю сванов, погребен в родном селении.

Сваны рождаются и вырастают в горах. И жить без гор не могут. Для сванов-охотников горы и скалы, на которые порой и смотреть страшно, не преграда. А охотник у сванов каждый мужчина...

Не случайно многие дома в Сванетии украшены рогами туров, вмазанными в стены, а ожерелья из турь* их черепов, подвешенные под навесы крыш, придают домам вид мрачного великолепия. Охота — древнейшее занятие горцев, а тур — самая желанная добыча. Преследование тура заставляло охотника.соревноваться с ним в быстроте, уподобляться ему в выносливости и относиться к животному с тем глубоким уважением, которое граничило с обожествлением. Опасность подстерегала охотника в горах на каждом шагу, а это порождало суеверия и заставляло прибегать к магическим обрядам, в силу которых верили как в реальную поддержку. Ряд древних предписаний, связанных с охотой на туров, соблюдается некоторыми охотниками еще и в наши дни.

Покровителем охотников считался здесь в течение многих веков святой Джграг. Христианство уподобило его святому Георгию, и церкви святого Джграга стали центрами какого-то непостижимого соединения языческих треб с христианскими службами. У этих церквей проводились (и сейчас, случается, проводятся) праздники, в дни которых святому Джграгу приносили в жертву бычков и козлов. Их забивали перед церковью, тут же варили мясо в огромных общинных котлах и пировали всем селением. Сердце и печень такого жертвенного животного жарить, по обычаю, могли только мужчины. Ни один праздник, ни одно ритуальное действо не обходились без ячменной водки-араки.

Целый ряд запретов был наложен на участие женщин в этих церемониях, равно как и на общение их с мужчинами перед охотой.

Охотник, по традиции, должен был соблюдать ритуальную чистоту, спать отдельно от жены, а перед выходом в горы совершать омовение и надевать чистое белье. Нельзя убивать белых туров или туров с белой отметиной — их считают животными самого святого Джграга или, как нам сказали, даже воплощением Джграга, то есть богом туров. Выследив же и убив серого тура, охотник должен сразу развести костер, поджарить на нем сердце и печень животного и съесть на месте, запив аракой. Это осмыслялось как жертвоприношение святому Джграгу. Вечером того же дня охотник должен отнести правую лопатку и ногу тура к «церкви охотников», поджарить на костре у ее стены и, съев с товарищами мясо, положить кости в угол церкви, написав на лопатке свое имя.

— А где эта церковь?

— Вон там, за аэрополем, на склоне горы.

Церковь оказалась небольшим белым домиком без

окон. Стена с одной стороны хранила следы копоти от жертвенных костров. Внутри, в углу, лежали кости туров.

Если бы не услышанные только что рассказы и предания, то, возможно, мы не обратили бы внимания, идя обратно по аэрополю, на большой валун, одиноко лежавший вблизи взлетно-посадочной полосы.

— Слушай, а ведь у него глаза. И он весь похож на голову...

— Да? А тебя не подводит на этот раз твой «взгляд художника»? По-моему, камень как камень.

— Да нет же. Подрйди-ка поближе. Это же изображение головы быка... Или, вернее, черепа... Да еще в шапке. С ободом.

Мы тщательно осмотрели валун. Он действительно смотрел в небо большими темными глазницами. У него был и нос или, точнее, некое подобие носовой кости, переходившее в верхнюю челюсть. А лоб был охвачен выпуклым ровным ободом, концы которого скрывала земля.

— Кто это? Или что это?

— Не знаю. Какое-то зооморфное изображение. И оно как будто в шапке. Надо извлечь его из земли.

Подошедшие люди помогли выкатить валун из его земного ложа, и мы увидели, что обод шапки четко прослеживается вокруг всей головы, а на теменной ее части выбиты не то перекрещивающиеся шнуры, не то ремни.

Тогда мы отправились в музей, пригласили в поле директора и сдали ему находку. Он тут же вызвал геолога. Геолог подтвердил, что это не игра природы, а вся поверхность валуна действительно оббита руками человека.

И тогда мы все спросили друг друга — когда? Но на этот вопрос могли ответить лишь археологи после специального исследования. Мы же только отметили, что головной убор, изображенный на этом валунном изваянии, очень напоминает круглую войлочную шапку—сванури, которую здесь носят мужчины. Нижний ее край обшивают двумя рядами шнура, оставляя между ними сантиметров шесть, — получается что-то вроде широкого ободка. Шнуры перекрещиваются на тулье, а один конец свисает с шапочки на плечо или на спину.

На «затылочной» части нашего валуна тоже была выбита линия, как бы свисающая с обода шапки.

А не на древнее ли охотничье капище мы набрели? Не здесь ли в глубокой древности почитали это каменное изваяние, подобное турьей голове? Да еще нам сказали, что ближе к селению, на берегу реки, есть два старых «молитвенных» камня. Прочерчивалась довольно четкая линия: Местия — «молитвенные» камни — валунная голова — церковь охотников... и дальше в горы, на охоту. По крайней мере, одна из известных охотничьих дорог проходила именно так...

Будут ли подтверждены наши предположения фольклористами, историками, археологами? Пока сказать трудно. Нам же эта находка доставила большую радость и вознаградила за все сложности пути. В том числе и обратного: спуститься с гор в начале ноября, когда самолеты уже не летают, а дорога размыта дождями, не так-то просто.

— Зимуйте у нас. Гостями будете, — говорили одни.

— Подождите несколько дней, может быть, автобус вниз пойдет, — советовали другие.

Мы ждали. Бродили по Местии, говорили с друзьями — а к дружбе здесь готов каждый, — заходили в дома и удивлялись, как непохожа сегодняшняя жизнь сванов, особенно женщин, на ту, про которую рассказывали старики. Совсем недавно женщина сванов знала лишь непосильный труд. Всю жизнь ее преследовали потери, бесконечные потери мужчйн. Войны и кровная месть: женщины растили сыновей, ежедневно ожидая их смерти, ранней, насильственной смерти. Выходили замуж, зная, что мужья могут быть убиты на следующий же день после свадьбы. Оплакивали непрестанно и отцов, и братьев. Не случайно же черную одежду женщина, бывало, не снимала многие годы...

30