Вокруг света 1974-11, страница 25

восставшим, сослали в Гвинею на острова Лос, где он и умер. Селения бариба были обложены большими штрафами. Никки тоже был «наказан» — административный центр северной Дагомеи перенесли в Параку.

После этого Никки захирел. Сейчас его население насчитывает немногим более десяти тысяч человек, и по внешнему виду это скорее деревня, чем город. Да и жизнь в нем своей неторопливостью и монотонностью мало чем похожа на городскую. Только на центральной площади под тенистыми деревьями с утра до вечера шумит причудливый и разноголосый, переливающийся всеми цветами, как узоры калейдоскопа, африканский рынок. Здесь продают Пряности, орехи кола, большие, будто обсыпанные красным перцем, оковалки сыра, птицу, ткани, украшения, оружие. Почти нет фруктов и овощей — стоит сухой сезон. В мясном ряду веселые мясники с кривыми ножами страшного вида в руках расхваливают свой облепленный мухами товар, зазывают покупателей.

Под прибитой к дереву вывеской «Известный врачеватель велосипедов и мопедов» перепачканный смазкой до самых бровей парень пытается вернуть к жизни древний велосипед. Тут же расположился местный парикмахер и в ожидании клиентов бреется сам. Неподалеку разложил свой товар книготорговец — старик в белой чалме, с четками в руках. В старости время течет медленно, неспешно течет и жизнь в Никки, поэтому старик, мерно раскачиваясь из стороны в сторону,неторопливо перебирает четки в ожидании, что кто-нибудь остановится рядом с ним, поднимет с земли пожелтевшую арабскую брошюрку, и тогда можно будет поговорить, а может, и поторговаться — словом, скоротать время до полудня, когда рынок, как и весь город, замрет в послеобеденной дреме.

«ЗДРАВСТВУЙТЕ, ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО!»

На центральной площади Никки, в пятидесяти метрах от королевского дворца, растет громадный капок, или, как его здесь называют, «королевское дерево». По легенде, оно было посажено на могиле первого короля бариба. Размеры дерева говорят о многовековом возрасте великана, а значит, и о многовековой истории династии королей бариба. Под этим деревом любят собираться местные «пикейные жилеты» — посуда

чить, обсудить городские новости. Вот и сейчас здесь стоит небольшая толпа. Оказывается, идет партия «табуру» — игры, представляющей смесь шашек, нард и, похоже, крестиков-ноликов. Иг* роки — два почтенных старца, судя по количеству болельщиков, являются местными чемпионами. Обстановка очень напоминает шахматные сражения между пенсионерами где-нибудь на Гоголевском бульваре в Москве.

Подбираюсь поближе и настраиваю свою аппаратуру. Старики каменно невозмутимы, но после трех вспышек моего блица один из них, не поднимая головы, с сердитым видом произносит несколько слов — не иначе: «Уберите фотографа, он мешает полету моей творческой мысли!»

Меня торопит Умару: пора идти во дворец с визитом вежливости. Ведь сегодня пятница — приемный день короля. Вместе со своими министрами он сидит в небольшой глинобитной башне, прихожей-приемной королевского дворца, состоящего из десятка глинобитных построек, окруженных стеной высотой в полтора человеческих роста. Башня — единственный вход во дворец, и через нее с тазами и кувшинами на головах непрерывно снуют к колодцу многочисленные королевские жены. Неподалеку есть, правда, еще одна дверь, выходящая на широкое каменное крыльцо, но она открывается только в дни больших праздников.

Приветствовать короля его подданные обязаны падая Ниц, гость-иностранец должен входить во дворец, сняв обувь. Что делать, этикет есть этикет, и, скинув сандалии, приплясывая на раскаленном песке, я вслед за Умару вхожу в приемную. Король, пятидесятилетний крепкий мужчина в белой чалме и длинном белом одеянии — бубу, восседает в деревянном кресле — шезлонге, министры сидят прямо на глиняном полу. ЗовуТ монарха Серо Тассу, он тридцать девятый король Никки. Его величество весьма тронут видом моих босых ног и, восклицая «Ну что вы, ну что вы!», быстро послал прислугу за моими сандалиями и за креслом для гостя.

Начинается все тот же неспешный разговор со множеством пауз и вежливых улыбок. Король говорит по-французски — до восхождения на престол он был жандармом в колониальной администрации, — поэтому мы обходимся без помощи Умару.

Столь необычный для монархов демократизм объясняется исторически. Власть королей ба

риба никогда не была абсолютной и ограничивалась рядом традиций и обычаев, а также отдаленностью и могуществом его вассалов. Его функции как главы государства сводились лишь к приему по пятницам просителей и обсуждению дел королевства с министрами. Правда, король бариба являлся еще высшим судьей, выносившим приговоры провинившимся — от наказания палками до отдачи в рабство и смертной казни. Приговоры приводил в исполнение королевский палач, чья должность при дворце считалась одной из самых почетных. Во время войны король возглавлял свое войско, и, соответственно, ему доставалась большая часть военной добычи и захваченных рабов.

Символ королевской власти — четыре обладающих магической силой барабана — барабакару, через которые духи предков диктуют свою волю живым. Звучат они только в дни больших праздников, во время похорон короля да избрания его преемника. Кроме барабанов, королю принадлежат шестнадцать длинных медных труб — канканди. Они не носят священного характера и являются скорее символом королевского статуса. Есть такие трубы и при дворах его вассалов, причем по количеству канканди определяется место того или иного рода в иерархии бариба.

После похорон короля кожа на священных барабакарах прокалывается, и никто под страхом немедленной смерти не смеет заглядывать внутрь барабанов. Короля хоронят на территории дворца около могил его предков. Траурные церемонии продолжаются три месяца. Королевских жен, обрив наголо, запирают на это время во дворце. Позднее они вновь могут» выйти замуж. Их судьба не так печальна, как судьба жен королей соседнего абомейского королевства, которых до недавнего времени убивали, чтобы и после смерти они служили своему властелину.

Когда траурный ритуал завершен, начинаются выборы следующего монарха. Легенда гласит, что один из первых королей взял в жены шесть девушек из различных кланов бариба, принесших ему шестерых сыновей, каждый из которых основал новую королевскую династию. К настоящему времени осталось лишь четыре семьи, имеющих право выставлять кандидатов в короли. Количество кандидатов во многом ограничивается строгостью предъявляемых к ним требований: быть сыном или внуком одного из королей,

23