Вокруг света 1975-04, страница 11

не бесцельно слоняются по городу, двадцатитысячное население которого в этот день обычно удваивается. «Бушо» — герои дня. У каждого есть свой замысел, и надо внимательно следить за уличными пантомимами.

«Бушо» делают маски в глубокой тайне, и даже старожилы Мо-хача редко догадываются, кто из земляков скрылся под зловещей деревянной рожей. Красивые и печальные легенды связаны с местом Мохача в истории венгерского народа. 29 августа 1526 года — на мохачском поле турецкий султан казнил Венгрию. Это поражение венгерских войск обрекло две трети страны на полуторавековое рабство. А потом случилось будто бы так: отступая из Венгрии после долгого владычества, турки снова укрепились в Мохаче, где когда-то одержали блистательную победу; изгнать их не удавалось до тех пор, пока однажды ночью смелые шокацы ¹ под оглушительный грохот и крики не предстали перед османами в обличье нечистой силы. В память об этом событии якобы и устраивается карнавал; и не красновато-кОричне-вой краской, а кровью должны быть окрашены маски настоящих «бушо»...

— Красивая выдумка, — подытожил Ласло.— Доподлинно известно, что Мохач был освобожден в 1687 году гайдуками Дьёрдя Сё-бени. Первый раз про «бушо» упомянуто было в 1772 году. В записках одного епископа отмечено, что по городу с песнями и криками бродят ряженые. В 1845-м некий этнограф сообщил, что на масленицу надевают маски здешние немецкие поселенцы-швабы, но самые страшные маски у шока-цев. Но, хотя потом историей «бушо» занимались десятки ученых, ясности нет. Сегодня мы уверены, что обычай занесен с Балкан, однако маски, в общем-то, североальпийского стиля. Как это получилось? Пока не знаем.

Чем больше маленьких тайн открывал Ласло, тем сильнее меня одолевало желание схватить за рога первую встречную маску и посмотреть, кто прячется под нею. Но, кто знает, может, «бушо» огрел бы меня булавой, да еще какой-нибудь «янкель» прихлопнул бы мешком с сажей.

...Мастер народного творчества Дьёрдь Кёшич сразу вызвал симпатию. Он уселся на пенек среди дворика и за час вырубил из ивового чурбака классическую маску. Ласло тем временем рассказы

¹ Шокацы — так называют себя местные хорваты.

вал, что несколько лет назад он уговорил Кешича отказаться от выдумок и работать так, как учил его дед. Кешич послушался и быстро снискал признание ценителей подлинно традиционного искусства. Его маски хранятся теперь в музеях Печа, Будапешта, Украины и Эстонии. Уговаривали Кешича продать в музей и топорик, которым пользовался мастер: на инструменте стояло старинное цеховое клеймо. «Нет, — сказал Кешич. — Продам все, что хотите, только не это».

А вообще-то резчики масок и прочие «бушо» — крестьяне из двух расположенных в Мохаче сельскохозяйственных кооперативов. Там-то я разузнал досконально про этих людей. Нынешние «бушо», оказывается, трудолюбивы, педантичны, дисциплинированны, обладают хозяйственной сметкой и осуществляют на деле далеко идущие коллективные проекты.

В кооперативе «Новая борозда» их сплотил Иштван Иожа, низкорослый грузный сталевар из далекого по венгерским расстояниям города Шалготарьян. Член партии с 1944 года, в сорок девятом, с началом коллективизации, он был направлен на курсы руководителей машинно-тракторных станций, потом возглавил крупнейшую в стране МТС; после 1956 года стал секретарем обкома партии в Пече. В 1961-м в области Не оказалось более трудного дела, нежели руководить крупнейшим кооперативом, в который только что объединилось несколько маленьких. Иожа взял это бремя на себя.

Теперешний средний дневной доход крестьянина возрос с тех пор в 16 раз. Ни одного крестьянина силой не выгонишь из кооператива; старички ахают, как это здорово все получается в «Новой борозде» — и 44 центнера пшеницы с гектара, и 59 центнеров кукурузного зерна с такой же площади. Почему, спрашивают, коллективизация не началась в ту пору, когда они были молоды?

Я не донимал Иожу подробными расспросами о хозяйственных методах, да и председатель считал это не самым интересным. Здесь редко ставят агротехнику или другие приемы хозяйствования одного кооператива в пример прочим, потому что понимают: нет на земле двух одинаковых полей и под каждым холмиком свой микроклимат. Важнее другое: кооперативом управляет молодое поколение. Со смешанным чувством — мудро, но и с грустью — Иожа говорил, что в свои пять

десят четыре года он в правлении старейший.

...Вот вам и диковатые «бушо», развлекающие себя и туристов таинственными легендами и вроде бы необузданными выходками! .

Нам хотелось еще посмотреть Мохачский остров посреди Дуная, где испокон веков мужчины втайне от жен и соседей изготовляли маски. Приближалась кульминация праздника, паром с того берега пришел, забитый ряжеными. А с нами пассажиров было мало, мы вдосталь налюбовались стремительной рекой и, ступив на остров, попали во владения кооператива «Дунайская волна».

Предки председателя кооператива Яноша Паппа были в числе бедняков, которым правительство в прошлом веке безвозмездно выделило на острове наделы илистой землицы. Поселенцы строили хутора, тонувшие в болотных травах, и в меру разумения дренировали почвы. За сто лет они отвоевали у реки 5700 гектаров, но периодически все построенное и накопленное на земле смывалось вешними водами.

Любой, наверное, разговор начинается ' с погоды. Разговор с крестьянином особенно. Меня не удивило, что Папп судит о погоде не так, как мы. Плохая или хорошая — для него понятия расплывчатые. Он в точности знает, что нормальное годовое количество осадков должно быть в пределах 600 миллиметров, а вот в семьдесят втором только с 12 мая по 15 августа выпало 400 миллиметров!

Тем не менее и тот год принес достойный урожай. Папп приписывает этот успех механизации и умению организовать коллективный труд. «Все барьеры мы перешагнули, взявшись за руки». Можно представить себе глубину смысла этого признания: ведь речь шла о хуторянах, для которых разобщенность только и была естественным состоянием...

...А потом опять была площадь Кошута в центре Мохача, совсем уж разгулявшаяся толпа, разбушевавшиеся дети, не очень уверенно пляшущие крестьяне, в бутылях которых плескалось разве что на самых донышках.

Но теперь под масками «бушо» я угадывал знакомых и знал, что нет иной цели в нынешнем их хождении по Мохачу, кроме желания слиться с земляками, чувствовать себя в общем движении, обновлять радость в душе своей и оглушительно приветствовать новый день.

9