Вокруг света 1976-03, страница 26

маются выше третьего этажа.

Лишь в пригородах обнаруживается архитектура, типичная именно для Дикси. Дома тоже невысоки. Вдоль простого прямоугольного фасада тянется веранда без перил. Ее крыша — край общей кровли дома, подпираемый несколькими столбами. На веранде обязательно «дежурят» деревянные качалки на коротких полозьях.

Домовладелец побогаче превращает свое жилье в маленький дворец: здание обязательно белого цвета, крышу веранды поддерживают не столбы, а белые колонны, а между ними на цепи висит закрепленный растяжками кованый фонарь. И все до одного эти особняки напоминают... Белый дом. Проехав несколько тысяч километров по Югу, я окончательно убедился, что архитектура президентского дворца есть пошла отсюда. Можно было бы сказать, что бывшие плантаторские резиденции повторяют его контуры, если бы они не были построены... на полвека раньше.

В программу нашей поездки Чепел-Хилл — один из нескольких десятков одноэтажных городков, которые мы проскочили без остановки, — включили не случайно. Именно здесь, в Чепел-Хилле, впервые за всю историю Дикси был избран мэр с черной кожей. Как раз в Чепел-Хилле мне четко растолковали, как следует называть темнокожих американцев. Сами себя они больше не называют неграми, считая, что негры — это жители Африки. Принятое теперь название — «черный». И если я продолжаю писать «негр», то потому, что так привычнее.

Слова о «нетипичности» Чепел-Хилла пришлось потом услышать не один раз и от его обитателей. Суть всех этих высказываний свелась к тому, что Чепел-Хилл обязан своим рождением и ростом не коммерции, а науке. Соответственно и население городка всегда было более просвещенным и более либерально настроенным. Негров-студентов, правда, и здесь до известного решения Верховного суда США 1954 года не имелось. Но для этого были и «объективные причины»: обучение здесь стоит полторы-две тысячи долларов в год, а много ли негритянских семей, располагающих такими средствами?

В Чепел-Хилле находился «разум Юга». Студенты города с энтузиазмом выступали против войны во Вьетнаме и в поддержку десегрегации. Но как уживаются теперь белые и черные школьники и студенты? Существует ли все еще ра

совая грань или она совершенно стерлась в «разуме Юга»? Сейчас из трехсот человек, обучающихся на факультете журналистики, негров — 37. Большинство их может позволить себе учиться здесь за счет поддержки различных благотворительных фондов. Еще десять лет назад их, по свидетельству профессора Адамса, декана факультета, было не более двух-трех.

Первый этап десегрегации, начавшийся еще в 1954 году, для здешней средней школы явился «чем-то вроде искусственной трансплантации». Просто влили учени-ков-негров и, поскольку поножовщины не произошло, сочли десегрегацию успешной. Но прошло несколько лет, а «школа оставалась яйцом — белок и желток в одной скорлупе, но не смешиваются».

— Когда мы лет шесть назад осознали это, — вспоминает директор школы Уильям Стриклэнд, — то обратились за помощью к родителям. С того момента начался и продолжается поныне второй этап. И бог ведает, когда он завершится. Слишком различны материальные условия двух расовых групп учеников. Хотя родители-негры, как почти все жители городка, имеют отношение к университету, принадлежат они к обслуживающему персоналу. Я был бы нечестен, если бы сказал, что расовых трений в школе больше нет. Они есть, и, боюсь, изжить их удастся не так скоро.

Сейчас в чепел-хиллской средней школе около трети учеников — негры. Их успехи, как выяснилось, пока невелики по сравнению с весьма высоким средним уровнем успеваемости.

— Негры — очень способные ребята, на этот счет нет никаких сомнений. Успеваемость в данном случае отражает не природные данные и не отсутствие прилежания, а социальное неравенство. Когда условия станут ровнее, негры тоже окажутся среди первых учеников, но едва ли это произойдет в ближайшие десятилетия.

Не слишком оптимистичный прогноз директора школы получил подкрепление, когда в школьной столовой, где мы обедали, ко мне подошла миниатюрная бойкая девушка — редактор ученической газеты «Прокониэн» (название произведено слиянием слов «про» и «контра», — что значит «за» и «против»). Митци Черри сообщила, что она дочь местного банкира и что ей скоро исполнится 19 лет; расспрашивала меня о советских школах, потом охотно заговорила и о происходящем в ее собственной школе.

В столовой соблюдалось четкое

разграничение — «белые» столы и «черные» столы. И я спросил Митци, как это можно объяснить. Она ни на секунду не задумалась:

— Вы понимаете, это уже не имеет прямого отношения к школьным делам, а за пределами школы мы не общаемся.

— Кто же в этом виноват?

—■ Родители. Они все консерваторы, в том числе и мой отец. Все они считают, что учиться вместе с черными нужно, но поддерживать с ними отношения вне школы совсем не обязательно. Большинство ребят думают иначе, но ничего поделать не могут.

Не знаю, насколько она была со мной искренна: ведь родители не мешают ей обедать за одним столом с черными одноклассниками. Но в общем-то она, видимо, права насчет консерватизма белых родителей, как и ее директор, утверждавший, что «все зависит от родителей». Недавние расистские волнения в школах Бостона¹ были порождены именно консерватизмом, если не сказать хуже, белых родителей, не желавших, чтобы их дети наконец сели за одну парту с черными учениками. Кстати, на Юге бостонские события вызвали открытое злорадство: ведь этот город — колыбель американской культуры. Неоднократно я слышал ядовитые ремарки: «У нас здесь, конечно, не Бостон, ио...»

Мэр города Ли — он избран на этот пост в третий раз — продолжил тему о социальном неравенстве, как главной причине сохраняющейся «моральной сегрегации». Глядя на него, изящно одетого, остроумного, находчивого, трудно было представить, что он вышел из семьи испольщика, где, кроме него, было пять сыновей и две дочери. Надо полагать, его всегда отличало редкое упорство, если он сумел получить высшее образование в таких условиях. К моменту избрания на нынешний пост он преподавал в университете Чепел-Хилла.

Начав с предупреждения о «нетипичности» своего городка, он закончил признанием, что все-таки Чепел-Хилл находится «на южной окраине рая» (так белые южане величали свой благодатный в природном отношении край) со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Наша главная проблема не ку-клукс-клан — у нас он маломощен и малозаметен. Истинная проблема — бесперспективность. Белые и черные продолжают жить разобщенно, то есть сегрегирован-

¹ Очерк американского журналиста «Бостонцы изволят гневаться» см. в № 1 за 1976 год.

24