Вокруг света 1976-05, страница 25

Но жилище хунну, тех непонятных хунну! Каждый камень, шероховатый и холодный на ощупь, как бы радирует о далекой эпохе, о тех азиатских хунну, которые были одними из предков воинственных гуннов, потрясших когда-то Европу и Ближний Восток. Каждый черепок, оставшийся от хунну, — клад для науки, а тут целый дом, сокровище!

Вход щербат и узок. В правом дальнем углу — печь из камней. Примитивная, грубо сработанная, но печь! Стены вровень с котлованом — на метр примерно — облицованы нетесаным камнем. Выше поднимались стены из частокола, обмазанного глиной, а двускатная крыша слегка напоминала перекрытие блиндажа: два наката нетолстых бревен, слой ивовых прутьев, береста, слой дерна. Тепло и крепко! Печь без дымохода. Топили по-черному? Нет. «В каменной кладке задней и левой стен скрыты каналы», — пояснил Хомосов. По каналам плыли потоки дыма и горячего воздуха. Нечто вроде наших батарей центрального отопления. Не бог весть какие хоромы, но жить можно! Это, конечно, не кондовый деревянный уют семейского дома, но ведь какая пропасть столетий разделяет их...

шли буквально под кучами навоза, — говорит Хомосов. — Из самых дальних уголков прилетали ученые осматривать город хунну. Да и в музее, в Верхней Березовке, побывали гости из 30 стран.

Окладникову посланы телеграммы. Мир археологов ожидал от раскопок Ильмовой пади если не сенсации, то очень ценных находок: в подземелье, в горле «перевернутой» пирамиды предполагали обнаружить саркофаг

На следующий день мы выехали с Хомосовым за Селенгу. Мост, блеск осенней воды, ряды тополей, ковыль — прямые рыжие волосы на ветру. Отворот асфальта от гладкой и сизой реки на травянистый пустырь, и сразу время отбрасывает нас на полторы-две тысячи лет назад. Иволгинское городище, поселение хунну, ремесленный и, возможно, административный центр — очень уж крупное поселение для тех времен: около двухсот жилищ!

Крепостные рвы в четыре ряда окружали город, примыкая к ложу Селенги (теперь Селенга далеко отошла от этих мест, скользят ее воды вдоль набережной Улан-Удэ). Рвы хорошо заметны среди ковыля и травы. Старые и более свежие — следы раскопок.

Раскопано 58 жилищ, два из них переданы этнографическому музею.

— Археологам пришлось поработать крепко! Здесь была старая городская свалка мусора. Алмазное зерно науки на-

Маска эвенкийского шамана.

Легкий белый автомобильчик Семена Романовича понес нас дальше, в сторону Кяхты. Ехали мы за две сотни километров от Улан-Удэ, в Ильмовую падь. Там, в тишине леса, притаился «город мертвых» с каменными квадратами «опрокинутых» пирамид.

Еще недавно в кабинете заместителя министра культуры Бурятии А. Герштейна Хомосов говорил, что в Эрмитаж, в Москву, в Новосибирск академику

с телом одного из предводителей хунну. Телеграммы запрашивали специалистов по вскрытию и консервации саркофага. Проко-пий Батюрович Коновалов, археолог, сообщал, что он дошел до слоя углей ритуального костра — поверх двойного сруба, где покоился саркофаг, разжигали хунну большой очистительный огонь, а уж потом продолжали кладку каменных стен пирамиды.

Но мы уже знали: конец

23