Вокруг света 1976-05, страница 48

ловьеве. Второй мой заместитель — москвич Александр Седов. Четыре года назад он окончил МГУ и сразу попал к нам, в Институт востоковедения. Тихий и даже застенчивый, порой излишне деликатный, он преображается на работе. Его талантов не счесть — он прекрасно рисует, чертит, снимает планы, фотографирует, быстро овладел основами сложного искусства раскопок сырцовых построек плохой сохранности. Настоящая культура, дружелюбие в сочетании с высоким чувством ответственности и трудолюбием — все это делает Александра незаменимым человеком в экспедиции. Но и его приходится порой поругивать — чаще всего за медлительность и недостаточную требовательность.

Именно Седов в тот год заложил самый «счастливый» раскоп.

В первые же часы работы на стене появилась фреска. Через некоторое время молодой реставратор Института истории имени А. Дониша Наташа Гиряева тщательно расчистила большую многофигурную композицию. (Наташа сияет — впервые сама, без старших реставраторов, расчистила целую сцену. Но она откровенно говорит, что не рискует продолжать дальше работу в одиночку.)

В Душанбе я рассказываю директору Института истории академику Б. И. Искандарову о нашем открытии и прошу командировать в экспедицию Лилю Павловну Новикову — заведующую реставрационной лабораторией, одного из самых искусных реставраторов, работающего над памятниками среднеазиатской культуры. Я люблю смотреть, как она работает: изящными, скупыми и вместе с тем смелыми движениями она срезает лишний грунт, а затем, как ваятель, тонким скальпелем, помогая себе кисточкой, удаляет прилипшие кусочки лёсса — и из бесформенной груды появляются сначала губы, затем нос, глаза, прическа — ожившая сказка древней скульптуры или живописи. С нами едет еще один реставратор — Н. Турлыгин, который в лаборатории специализируется по скульптуре. Могучие бицепсы помогают ему при выемке крупных образцов^ и в то же время совершенно не мешают филигранной работе.

Вместе рассматриваем живопись. К нам присоединяется главный художник экспедиции москвичка Т. Удыма. Ее красочные копии древней живописи и рисунки скульптуры превосходны: в них сочетаются абсолютная точность

и высокий художественный вкус. Тут же наш архитектор И. Пичи-кян, сотрудник Музея искусств народов Востока.

Мы вглядываемся в фреску. На ее красках не отразилось бремя почтенного возраста.

В верхнем ярусе, на подушке-троне, восседает Будда, по сторонам от него — стоящие бодисатвы. Нижний ярус — направляющаяся вправо процессия, которую возглавляет глава знатной семьи, возможно правитель города. За ним следует бритый монах в скромном одеянии индийского типа. Замыкают шествие две женщины. Одна из них держит в правой руке зажженную свечу, в другой — цветок лотоса. Вторая несет золотую чашу цветами и различными плодами.

На женщинах — дорогие шелковые одежды и золотые украшения. Среди пришедших в храм знатных мирян находятся их слуги, несущие за ними драгоценные чаши с подношениями. Фигуры слуг художник изобразил в два раза меньше, чем фигуры их господ.

Смысл этой сцены понятен — подношение даров святыне. Такой сюжет имеет специальное название — пранидха, он часто встречается в буддийских памятниках— от Цейлона до Японии. Следуя распространенной схеме, художник вместе с тем изобразил типы именно местных жителей Тохари-стана — так называлась большая область, в которую входил Южный Таджикистан в раннем средневековье. Словно живые, глядят на нас люди эпохи, относящейся от наших дней на тридцать веков: задумчивая и томная волоокая красавица в роскошном халате, монах, вооруженные слуги.

Родилось предположение, что бугор, где начал копать Седов, скрывает развалины какой-то буддийской святыни. Последующие раскопки подтвердили эту догадку: удалось вскрыть целый буддийский храм. Его ядром являлось крупное квадратное святилище, в центре и в углах которого стояли и сидели скульптурные Будды и божества буддийского пантеона, величина которых достигала до двух с половиной метров. В одном углу зала археологи обнаружили тайник, в котором лежало около сорока светильников. Подношение их богам считалось и считается одним из благочестивых деяний, которое со временем, по мнению буддистов, отблагодарит-ся свыше.

Вокруг главного святилища шел церемониальный обходный коридор, открывавшийся во двор

портиком-айваном, крышу которого поддерживали деревянные колонны, опирающиеся на каменные базы. В коридоре также стояли постаменты для скульптур Будд, размеры которых были очень велики. Стены коридора были покрыты яркими фресками. Коридор соединялся со святилищами меньших размеров. В них найдены различные культовые предметы, например, оттиск печати, на которой было вырезано священное буддийское «колесо закона».

К нам то и дело приезжают коллеги из других экспедиций, целые экскурсии. Внимательно ознакомились с результатом раскопок президент АН Таджикской ССР М. * С. Асимов, вице-президент П. М. Соложенкин, директор Института истории И. Б. Исканда-ров. Нам добавили средства на раскопки, помогли с техникой. По указанию Совета Министров республики над раскопом было устроено перекрытие, открытые фрески взяты под государственную охрану.

Академик Б. Г. Гафуров, директор Института востоковедения АН СССР и научный консультант экспедиции, сказал о наших раскопках: «Значение этого открытия трудно переоценить».

И здесь надо вернуться на 15 лет назад. В 1960 году молодая аспирантка Тамара Ивановна Зеймаль и я начали раскопки одного из крупнейших памятников буддизма в Средней Азии — монастыря Аджина-Тепа. В 1975 году был прощальный сезон — мы уже раскопали монастырь целиком. Аджина-Тепа подарил миру целую галерею памятников искусства — уникальные фрески, скульптуры, в том числе 14-метровую статую Будды. Этот памятник осветил целую эпоху в истории культуры народов Средней Азии. И вот теперь перед нами не просто буддийский храм, но целый город с буддийским святилищем — яркое свидетельство постоянных и прочных древних культурных связей между народами Индии и Средней Азии. Буддизм проник в Среднюю Азию из Индии более двух тысяч лет назад. К моменту постройки храма в Калаи-Кафирнигане, в конце VI — начале VII века, он стал уже давно местной религией. Следовательно, речь идет не просто о постройке буддийскими монахами своего храма, а о принятии буддизма местным населением. Буддизм стал важным мостом культурного и научного обмена между Индией и Средней Азией. Мостом, по которому шли не только купцы, буддийские миссионеры, но и скульпторы, поэты, ученые.

46