Вокруг света 1976-05, страница 50

Шутя, адвокат Кульчинский спросил, генерала, не хотел бы он взглянуть на портрет Александра Ивановича, и указал на висевшую копию репинских «Запорожцев». В центре композиции — огромный толстый запорожец, упершись руками в бока, заразительно хохочет. «Вот он! — сказал Кульчинский, показывая на этого казака. — Репин с него писал этот колоритнейший портрет»,

Н. отправился в Стародуб, провел там десять дней и привез кучу впечатлений, а также брошюру, изданную инициаторами конференции под интригующим названием «Письма наследников Полуботка». Человек весьма трезвый и положительный, Н. все же был сильно возбужден размахом, который был придан этому делу, и четкостью постановки вопроса, создававшей несомненную уверенность в успехе всего мероприятия. Он подробно рассказал обо всем, что говорилось на конференции, своей жене, а затем, конечно, не раз возвращался к деталям, так что она отличио запомнила все, что говорил муж. Мой разговор с ней состоялся через 55 лет после этого события, когда генерала Н. давно не было в живых, да и она сама была уже в преклонных летах, но рассказ ее был весьма подробным.

Заглянем и мы в историю, с которой познакомили в Стародубе потомков (или как их там называли — наследников) гетмана Малороссии Павла Леонтьевича Полуботка.

Как рассказывает легенда, однажды летом 1720 года в Архангельск прибыли откуда-то издалека четыре путешественника — трое молодых богатырей и пожилой дядька-наставник. Они явились в двух возках, запряженных двумя четверками хороших, сытых лошадей. Возки были аккуратные, сами хозяева их были одеты хотя и скромно, но добротно и производили впечатление состоятельных купцов. Так они и представились любопытному трактирщику, заявив, что намерены произвести закупку соленой рыбы. У всех за кушаками были большие пистолеты, казалось бы, не очень нужные мирным купцам. Потом выяснилось, что один из молодых людей — хозяин, двое других — его слуги, а пожилой дядька — приказчик. У всех были длинные казацкие чубы на бритых головах, и, видимо, они явились из Малороссии, как тогда называлась Украина.

Сразу же по приезде пожилой казак начал какие-то переговоры со шкипером английской шхуиы, прибывшей для скупки рыбы и пеньки, которые^, видимо, привели к согласию, так как вскоре в одну из ночей английская шхуна ушла в море с казаками на борту. Шкипер видел, что они внесли вместе со своими вещами какой-то небольшой, но, вероятно, тяжелый бочонок, подвешенный на крепких ремнях: его с трудом несли на этих ремнях двое молодых казаков.

Через десять дней не вполне спокойного плавания, в течение которых н^ших степных богатырей изрядно помотало, шхуна причалила к берегам Англии. Шкипер направил ее по Темзе прямо в Лондон. Путешественники остались на судие и начали вторую серию переговоров со шкипером. Так как, постоянно наезжая в Архангельск, он научился немного говорить по-русски, они предложили ему взять на себя обязанности переводчика. Казаки не скупились, и шкипер охотно согласился; один из слуг ушел вместе с ним на берег и вскоре явился с двумя каретами.

Молодой хозяин и слуга отправились вместе со шкипером в одной из карет в Ост-Индскую компанию. Это еще более укрепило уверенность шкипера в том, что его пассажиры — богатые купцы. Приказчик со вторым слугой остались на судне оберегать свой груз.

В Ост-Индской компании молодой казак сообщил, что он, Яков Полуботок, по поручению и от имени своего отца, малороссийского казацкого бунчукового Павла Полуботка (он еще не был тогда гетманом; бунчуковый — заместитель гетмана), желал бы сделать вклад в сумме 200 тысяч рублей золотом. Договоренность была достигнута очень быстро. Ост-Инд-ская компания была в то время крупнейшим банком Великобритании. Развитие колониальной экспансии в Индии требовало много денег, и компания охотно приняла вклад из условия четыре процента дивиденда в год с нарастанием суммы из года в год за счет дивиденда. Вклад был положен на неопределенный срок, до истребования его или самим Павлом Полу-ботком, или лицами, им назначенными, или, в крайнем случае, наследниками указанных лиц. В связи с этим было оговорено^ что на вклад не распространяется положение о «конфискациях за давностью».

Молодой хозяин дернулся _На шхуну, и теперь уже *двмсареты отправились в банк. В первой ехал Яков Полуботок с телохранителем и драгоценным бочонком, во второй — приказчик, шкипер и второй казак. Гости переоделись в богатое казацкое платье и украсили себя дорогим оружием.

Покончив в один день с деловой процедурой и передав деньги в банк, казаки щедро расплатились со шкипером и предупредили его не распространяться о деле, в котором ему пришлось участвовать, намекнув, что в его интересах лучше молчать: если возникнет ненужная молва, то они будут знать, от кого она исходит, и тогда, уже в Архангельске, со шкипером может приключиться беда. (Вид этих людей был лучшим свидетельством серьезности их обещания, и поэтому вся история с внесением денег гетмана в Ост-Индский банк дошла до потомков в самом схематическом виде, лишенной ряда весьма важных деталей.)

Казаки отправились со шкипером обратно в Архангельск. И здесь им пришлось применить много ловкости, чтобы избежать внимания местного воеводы и его приставов. Видимо, это удалось, потому что Петр I так ничего и не узнал о поездке казаков в Лондон.

Кто же был Павел Полуботок и почему возникла эта легенда?

Его отец, полковник Леонтий Артемьевич Полуботок, был человеком большой силы и храбрости — он воевал рядом с прославленным Богданом Хмельницким, командуя Переяславским полком. Поэтому после Переяславской Рады он одним из первых украинцев получил потомственное российское дворянское звание; затем успешно служил при преемнике Хмельницкого — Самойловиче, был дружен с ним и даже женил своего сына Павла на племяннице Самойловича.

В 1667 году вернулся на Украину 23-летний щеголь-шляхтич Иван Мазепа, «шлифовавшийся» при дворе польского короля. Хитрый и пронырливый, он довольно быстро стал батуринским полковником. Вскоре Мазепа оклеветал Самойловича, который был .отправлен в Сибирь. Мазепа, впоследствии став гетманом, настроил Петра I против Полуботков, всячески мешал продвижению Павла, и только благодаря знатности и авторитету их рода Петр I вынужден был утвердить в 1705 году Павла Полуботка черниговским полковником. Было ему тогда 45 лет.

После «полтавской виктории» Полуботок, оказавшись в выгодном положении оклеветанного, выдвинул свою кандидатуру на пост гетмана. Но Петр предпочел стародубского полковника Ивана Скоропадского, выразившись о Полуботке так: «Этот уж больно хитер, он может и Мазепе уравняться». Но все же назначил Павла Полуботка бунчуковым — заместителем

48