Вокруг света 1977-04, страница 12

Ловко жонглируя мячом, к борту подплыл дельфин. Оставил на воде мяч, взметнулся вверх, с шумом поднырнул под него, и через мгновение мяч взлетел высоко над водой.

— Василиса. Обожает баскетбол. А Персей — вон тот черный, самый крупный — это чемпион по прыжкам через обруч.

А потом начался спектакль — красочный и веселый. Перед зрителями были животные, которые, казалось, не знали дрессировки — столько непосредственности, живой радости в их движениях. Были не заученные номера, исполняемые за вознаграждение (хотя кучка ставридки у ног Роина уменьшалась после каждого сольного выступления морского артиста), а самозабвенная игра, которая заставляет забыть мелкие неприятности, вроде того шторма.

— Как мы еще недооцениваем это понятие «игры», — словно откликнулся на мои мысли Гоги. — Игра в основе своей не развлечение, а, если говорить языком шахмат, просчитывание вариантов решений той или иной жизненной проблемы. Ведь дети, играя, не просто забавляются — они как бы «прощупывают» понятия «добро» и «зло», испытывают себя на сопричастность к чужой беде, воспитывают в себе отзывчивость, мужество, нежность... А сколько практически полезных навыков приобретается в игре.

— Да и не только, наверно, приобретается. Игра раскрывает и скрытые способности, и потенциальные возможности играющего...

— Безусловно. Все это давно доказано психологами. Именно поэтому наш дельфинарий не только зрелище, но и лаборатория. Играя с дельфином, мы выясняем его способности. Выясняем и стараемся развить, закрепить для дальнейшего.

— Кстати, много писалось о том, что у дельфинов хорошая память. Подтверждают ли это ваши «игры»?

— Утверждать, что дельфины обладают феноменальной памятью, мы пока не можем. Спустя несколько месяцев они могут кое-что и растерять из выученного: будут, например, помнить, что надо поймать мяч, но забудут, что его надо бросить в корзину.

— И еще. Судя по рассказам очевидцев, у дельфинов хорошо развито чувство взаимопомощи. Что вы можете рассказать об этом? Были ли такие случаи в дельфинарии?

— Да, конечно. В первой партии доставленных к нам дельфи

нов была самка с поврежденным во время отлова грудным плавником. Ей помогал молодой дельфин. Он поддерживал ее своей спиной, помогая удерживаться у поверхности воды. Подолгу не появляясь на поверхности, дельфин рисковал задохнуться, но не оставлял своей опеки, пока самка не окрепла. Когда же раненое животное стало плавать самостоятельно, мы, приподняв обтянутую сеткой раму, перевели молодого дельфина в малый бассейн. Сделав круг, дельфин подплыл к сетке и стал биться, требуя впустить его обратно к стае. Начали поднимать раму, но она была довольно тяжелой. В этот момент дельфин устремился в образовавшуюся очень узкую щель. Рискуя быть раздавленным, он боком, вжавшись в дно, протиснулся через щель и сразу же устремился к больной самке. Может быть, это была его мать, а может, просто товарищ.

...И вот еще. Готовилась чистка большого бассейна. Мы снизили уровень воды до одного метра и стали переносить дельфинов в брезентовых носилках в малый бассейн. Осталось два дельфина. И когда одного мы уже положили в носилки, второй вдруг прыгнул и лег рядом. Мы выпихнули его в воду — пусть подождет своей очереди, но он вновь и вновь пытался самостоятельно влезть на носилки, прижаться к товарищу.

Или вот совсем недавний случай. Я обучаю Моряка и Боцмана действиям по акустическим командам: мне важно добиться синхронного выполнения заданий. Так уж получилось, что Моряк в то утро был сыт, а Боцман голоден. Мне показалось, что это подходящая ситуация для проверки согласованности их действий. И вот Моряк начал «сачковать» — ведь он" был сыт, чего же стараться за ненужную рыбку?

Я перестал давать рыбу голодному Боцману. Тогда оба дельфина скрылись под воду. А спустя некоторое время разом вынырнули, своим видом показывая готовность к работе вместе. И после этого выполняли все мои требования дружно... Совещание на «самом низком уровне» привело к выработке общего решения...

Кончилось представление, опустели трибуны дельфинария. К нам подошел Роин.

— Трудно сегодня было? — спросил его Гоги.

— Как тебе сказать... В общем, труднее, чем обычно.

— Со стороны это было совершенно незаметно, — сказала я.

— А ведь настоящая работа, — Гоги сделал ударение на слове «настоящая», — никогда не пахнет пбтом. Вот вы сказали, что в наших дельфинах не чувствуется дрессировки. А ведь какая работа потребовалась, чтобы добиться этого. Начинали с обучения простейшим командам. Затем все более и более сложным... Причем стремились, чтобы команды наши для дельфинов были чем-то вроде продолжения того, к чему они были подготовлены самой природой. Именно такая методика — она давно уже считается наиболее перспективной при работе с животными — дает эту естественность в поведении дрессированных дельфинов.

— Обученных, — уточнил Роин. — Наши эксперименты, в которых животные являются не пассивными объектами деятельности человека, а обученными партнерами его, убедили нас в том, что дельфины могут и должны стать верными помощниками человека в исследовании океана.

— Добавь, — заметил Гоги, — не только при исследовании, но и в практическом использовании его богатств.

Смогут ли дельфины обнаружить косяки рыбы, удержать их до прихода рыболовецкого судна, загонять рыбу в сети — вот вопросы, «а которые мы сейчас ищем ответ.

Мы не сомневаемся, что дельфины справятся с заданием. Нас тревожит другое — вернутся ли они к людям, не уплывут ли в открытое море? Но будем надеяться, что, когда вы приедете к нам в следующий раз, Моряк и Боцман поприветствуют вас так же дружелюбно и сердечно, как это они сделали сегодня...

Когда репортаж готовился к печати, мы связались по телефону с Батумским дельфинарием. Вот что рассказал Георгий Иосава.

— Мы пришли в Геленджик-скую бухту в назначенное время. Судно бросило якорь. Штормило еще во время пути, но мы надеялись, что к началу работ море успокоится. Наши надежды не оправдались. Ночью шторм достиг девяти баллов, судно бросало как щепку, веревочные клети, в которых содержались Моряк и Боцман, разорвались в клочья, дельфины оказались на свободе. Двое суток они находились в бухте — все то время, пока бушевал шторм, но вернуть в такую погоду их было невозможно. Потом они ушли в море. Вернутся ли они?

ю