Вокруг света 1977-04, страница 30

добывая сладкие луковицы, или как, сидя на песчаной гряде, выкапывала толстые корни маниоки и ямса^бунджи. Помню, как вместе с другими ребятишками я барахтался у песчаного берега в светлой, чистой воде.

В нашем племени не носили никакой одежды, потому что круглый год у нас очень тепло. Только молоденькие девушки носили иногда узенькие с бахромой пояса, прикрывающие переднюю часть тела. Мужчины чаще всего надевали пояса, сплетенные из человеческих волос, чтобы носить на них бумеранги и ножи из раковин. Во время танцев они прицепляли к поясам для украшения кисточку из меха валлаби или опоссума. Никто не стыдился своей наготы, просто мужчины не смотрели на женщин, а женщины — на мужчин. Так велел закон племени.

В прохладные ночные часы, когда налетал порывистый ветер, мы жгли костры. А когда приходило время дождей, мы строили круглые хижины из прутьев, травы и коры. Если же становилось совсем сыро и холодно, мы накрывались кусками мягкой коры чайного дерева.

До сих пор я помню день, когда родители привели меня в миссию. В то время мне было семь или восемь лет, и хотя я не мог полностью осознать происходящее, предчувствовал, что в моей жизни произойдут большие перемены, и это меня пугало. Помню, как плакал я, сидя на плечах у отца, когда мы отправлялись в дальнюю дорогу.

Наступило утро, когда я стоял возле школы, обнесенной металлической сеткой, и горько плакал, глядя, как мои голые и плачущие родители исчезали в лесу.

Однако вскоре я привык к новым порядкам. Здесь-то меня и стали называть Дик и дали фамилию Рафси (так перевели на английский язык имя моего отца Губалаталдин — «Бурное море») К У меня появилось трое приятелей: Перси, Дан и Дуглас. Мы были примерно одного возраста и вскоре объединились в группу, чтобы давать отпор другим мальчишкам.

Занимался с нами строгий священник Уилсон. Мы заучивали наизусть цитаты из библии. Если случалось, что кто-либо из ребят ходил без одежды или без разрешения рвал фрукты и овощи в саду, или ленился учиться, его ожидала порка. Провинивше

¹ «Rough sea». —Прим. пер.

гося клали на стол лицом вниз, четверо держали его за руки и за ноги, и по голым ягодицам раз пятнадцать прохаживался ремень, сделанный из резиновой трубки. До сих пор помню, какие волдыри оставались после такой порки.

Вообще жизнь наша была нелегка. Спали мы на полу, подстелив одеяла. Каждое утро около шести нас поднимали. Будильником служил ушат холодной воды. Потом мы носили воду и мыли полы в спальне. Это было необходимо, потому что маленькие мальчики, выросшие в лесу, не привыкли выходить ночью. Одеяла мы вывешивали сушиться на солнышко, а сами выстраивались, чтобы получить работу. Так мы отрабатывали завтрак. Обычно нам поручали собирать хворост, помогать в саду или выполнять какую-нибудь другую работу в миссии.

После завтрака мы шли в церковь. Нашей первой учительницей была миссис Уилсон. Она была очень хорошей учительницей и добрым человеком. Я никогда не забывал о ней и, когда через много лет поехал в Брисбен на свою первую большую выставку, зашел навестить ее. Она тотчас узнала меня и даже вспомнила мое родовое имя Губалаталдин.

Школьных каникул мы ждали, пожалуй, с большим нетерпением, чем белые ребята. В то время у большинства из нас родители жили в лесах на земле, принадлежащей их роду, и лишь некоторые разбивали свои лагеря недалеко от миссии. Когда наступало время каникул, родители приходили за своими детьми. На несколько дней они располагались около миссии, чтобы повидаться с родственниками и друзьями, а потом раз--бредались по лесу. До чего же приятно сбросить с себя одежду, вдоволь набегаться и помогать старшим собирать съедобные коренья!

Вечером мы сидели вокруг костра, слушая рассказы о давно прошедших временах, а ночью нас будили песни мужчин на обряде корробори под перестук музыкальных палочек.

Таких каникул в моей жизни было немного. Я был еще маленьким, когда умер мой отец. Одни говорили, что он умер от гриппа, ведь он был немолод, другие считали причиной его смерти пури-пури — колдовство. С тех пор я проводил каникулы

с матерью и ее родственниками или бродил по лесам со своим старшим братом Кенни.

Однажды, лет в тринадцать-четырнадцать, меня позвал к себе Уилсон и сказал, что учить нас дальше он не может. Я закончил к тому времени пять классов, и это было все, что могла дать школа при миссии. То же самое ждало и трех моих приятелей: настало время самим зарабатывать на жизнь. Дан, Дуглас и Перси ушли в лес к людям своего племени, чтобы вместе с ними добывать пищу. Я же нанялся на три месяца пасти стадо коров, принадлежащих миссии; иногда помогал плотникам и выполнял всякую другую работу. А потом я тоже ушел в лес.

Моя мать, старшие братья и родственники были уверены, что я, как охотник, сумею внести свою долю в общий котел.

Пять лет ушло у меня на учебу в школе белых. Я неплохо говорил по-английски, читал и писал, знал таблицу умножения. Теперь же предстояло провести несколько лет в школе предков, чтобы познать законы охоты.

Люди моего племени питаются в основном тем, что добывают в море или собирают на рифах во время отлива. Рыбу мы ловим, загоняя ее в западню, или сооружаем в ручьях и протоках ловушки из веток, обмазанных глиной. В давние времена люди плавали на плотах вдоль рифов и копьями били дюгоней и черепах — самое вкусное морское мясо. В заливе Карпентария прилив и отлив бывают раз в сутки, и, когда это случается ночью, рыбу ловят сетями.

Ни кенгуру, ни эму у нас не водятся. Их истребили так давно, что в нашем языке не найдешь даже их названий.

Я научился охотиться, но все время думал, что раз уж я имею образование белых, то мог бы заниматься чем-нибудь другим.

ПАСТУХ И МАТРОС

Очень хорошей казалась мне работа пастуха: всегда есть пища, можно заработать деньги. В самом начале своего существования миссия решила обзавестись стадом коров.

Кое-кто из наших стариков не понимал, почему нельзя убить и съесть корову. Вскоре скот стал очень пугливым, его нельзя было собрать. Коровы разбега

28