Вокруг света 1977-07, страница 57

■Шогут ли обезьяны начать гово-■■"рить по-человечески? Индонезийские легенды, например, отвечают на этот вопрос утвердительно и ссылаются на орангутанов, единственных в Азии человекообразных обезьян, обитающих на островах Калимантан и Суматра. Имя этих обезьян образовано из двух слов: «orang» — «человек» и «hutan» — «лесной». А поскольку орангутаны, пусть даже лесные, но все же «люди», они должны уметь говорить, утверждают легенды. (В конце концов, разве орангутаны не сооружают себе из веток удобные постели на верхушках деревьев и не укрываются во время дождя большими листьями-одеялами? Разве не растут у самцов усы и борода, как у человека? Разве мамаши-орангутанши не баюкают своих малышей, не расчесывают им нежно шерсть и не купают под теплым дождиком? Ведь все это требует куда больше ума, чем обычно предполагается. Другое дело, что орангутаны очень хитры и, оказавшись в неволе, предпочитают скрывать свой дар речи, чтобы человек не заставил их работать на себя... Но легенды легендами. А на самом деле?

Общепринято отрицать способность обезьян к членораздельной речи по двум причинам. Во-первых, потому, что гортань орангутанов, шимпанзе, горилл по форме и количеству нервных волокон не может обеспечить произнесение слов человеческого языка. А во-вторых, человек говорит, выдыхая воздух, а обезьяны издают звуковые сочетания при вдохе, что практически лишает их возможности звукоподражания. Короче, как бы ни были умны «лесные люди», им никогда не сравняться в «ораторском искусстве» с воронами, скворцами и, конечно, попугаями. /Поэтому опыты ученых по установлению языкового контакта с «братьями нашими меньшими» идут по линии использования не акустических, а зрительных сигналов ¹.

Тем не менее, несмотря на пессимистические прогнозы, английский исследователь Кейт Лейдлер решил поставить необычный эксперимент: попытаться наладить с обезьяной общение с помощью пусть весьма упрощенной, но все же устной речи. Подходящий случай для этого представился, когда ему передали из зоопарка шестимесячного орангутана Коуди, за которым отказалась ухаживать обленившаяся толстуха мать.

¹ См. статью М. Федорова «Начало Великого Диалога?». «Вокруг света», 1975, № 12.

Лейдлер начал с того, что создал обезьянке максимально человеческие условия в полном смысле этого слова: у Коуди была своя кроватка, просторный детский манеж, много игрушек, из которых наибольшей любовью у него пользовались погремушки и плюшевый медвежонок. А главное — ученый каждый день разговаривал со своим воспитанником, как с маленьким ребенком. При этом он специально выбирал простые, короткие слова, много раз повторял их, показывая обозначаемые ими предметы. «К шести месяцам по своему развитию Коуди находился на уровне годовалого ребенка, — рассказывает Лейдлер, — а в

МОГУТ ЛИ ГОВОРИТЬ «ЛЕСНЫЕ ЛЮДИ»?

ходьбе на четвереньках и лазанье мог дать ему сто очков вперед. Но вот с речью дело обстояло плохо: орангутан никак не желал хотя бы попробовать повторить слышанные слова. Между тем к этому времени он помнил и понимал многие из них». Однако Лейдлер не сдавался.

«В течение пяти месяцев никаких сдвигов не было, — пишет Лейдлер, — и я уже был готов

сдаться. Вдруг как гром с ясного неба из уст Коуди раздалось булькающее, но достаточно отчетливое «гру-у». (И что самое удивительное, это был не просто слог и даже не слово, а своеобразная фонетическая аббревиатура целого предложения: «Я хочу (чашку) молока». Коуди множество раз слышал от меня эту фразу, прекрасно усвоил ее значение и в конце концов переиначил на удобный для себя лад. После неоднократных уроков-тренировок с первым словом-предложением орангутан стал произносить его как вполне понятное «ках».

Куда меньше времени потребовалось Коуди, чтобы выговорить вторую фразу: «Возьми меня на руки», которая звучала как слог «пух». Через три недели после этого к его словарю прибавилось всеобъемлющее «фух» в значении: «Я хочу еды». А еще через три дия орангутан словом-предложением «вух» попросил погладить его. Что и говорить, феноменальное достижение по сравнению с пятью месяцами, потребовавшимися обезьяне, чтобы произнести «ках». Самое же главное то, что Коуди использует изобретенные им слова-предложения вполне осмысленно, причем абсолютно правильно более чем в семидесяти пяти процентах случаев».

Конечно, * короткие сочетания звуков, которые произносит орангутан Коуди, нельзя назвать устной речью в полном смысле этого слова. Однако то, что он употребляет их осмысленно, и то, что они имеют определенное фонетическое сходство с соответствующими предложениями на английском языке, делает данный эксперимент весьма интересным. По мнению Лейдлера, обезьяна еще не исчерпала свои «разговорные возможности». Весь вопрос в том, как далеко продвинется она в овладении устной речью.

Однако Лейдлер не сдавался. Поскольку у орангутанов усвоенное в результате обучения — до четырех лет от матери, а затем от других членов стаи — играет в жизни куда большую роль, чем безусловные инстинкты, значит, еще преждевременно считать Коуди абсолютно неспособным к устной речи. Экспериментатор обратился к помощи опытных логопедов, и те посоветовали применить ту же методику, которая используется в отношении умственно отсталых детей с дефектами речи- учить не словам, а отдельным звукам и затем перейти к слогам.

С. милин

55