Вокруг света 1977-10, страница 34

— Посмотрите сюда, — показывает она на строгий орнамент скатерти, — две нитки, черная и красная, — издавна на них держался узор. Лишь спустя много времени вошла в рисунок желтая, зеленая, даже коричневая нитка. Я эту скатерть девочкой вышивала, пятнадцать лет тогда было. Вот и блузку тоже храню...

Виктория достает из глубокого шкафа блузку «ию», на момент прикидывает ее к себе, неуловимым движением развернув в воздухе. Взметнулись красные шнурочки у ворота, сверкнули металлические блест-ки-«паете», расправились пышные рукава. Слегка раскрасневшаяся от смущения, повеселевшая, она объясняет рисунок:

— Видите, цветок, вышитый крестиком, — «лаля» называется, старинный брязинский рисунок, ему от роду лет сто будет. Нынче я принялась за новую «ию», но ЩШе делать буду. Вышиваю на "ней другой рисунок; тоже для женской блузки, но еще древнее — «старичком» его прозвали в народе.

Беспокойная, как птица, Виктория легко движется по комнате, что-то переставляет, достает, убирает. Вот она кладет на колени блузку: взлетают руки, мелькает черная нить, ложится на полотно рисунок, который родился вместе с селом Бряза...

...На пастбище брязинские пастухи гонят стада. Идут крестьяне за дедовской сохой, настегивают ленивых волов, торопясь засветло убрать сено. А их жены и дочери, не теряя дорогого в хозяйстве времени, кладут на ткань узор за узором. Вышивают то, что видят, выдумывают свое, фантазируют. Вырастает на полотенцах и скатертях цветок «лаля», похожий на мальву, появляются рисунки «борона», «рога», «грабли», «колеса». На полотно переносятся знакомые с детства образы сельской жизни.

— Наши мастерицы и сейчас придумывают рисунки, изменяют старые, — говорит Виктория, прислушиваясь к квохтанью кур.

Предупредив наш вопрос, она улыбается:

— Хватает, хватает дел и по дому. Забегаешься, бывало, за день, а все равно тянет к рукоделию. Привычка тут многолетняя, конечно, но для меня

это не в труд, отдыхаю за вышиванием, даже после сплю вроде лучше. Просто за удовольствие считаю, словно страсть это какая. У нас все, считай, женщины трудятся в кооперативе и по домашнему хозяйству. Мария, моя дочь, как ни устанет в поле — агрономом работает, — почти каждый день забегает. Не успеет раздеться, перекусить, а уж просит повышивать.

Негромко стукает входная дверь, на пороге появляется девочка-подросток.

— Пришла ко мне гостья дорогая. Знакомьтесь, Лили Фок-шеняну. Заглядывает ко мне тоже пору кол ельничать. У них в школе с первого ' класса обучают вышиванию, а после восьмого можно заниматься на специальных курсах: там постигают все сложности нашего ремесла. Смотри, какие подрастают нам, старушкам, помощницы. Образованные! — смеется хозяйка, обнимая худенькие плечи Лили.

Но о ткани цвета албастру Виктория может сообщить очень немного:

— Албастру... Такой цвет любят около Сибиу. Когда через Брашов поедете, там в кооперативе точнее скажут, как добираться.

Действительно, в Брашове нам повезло. Зайдя в кооперативные мастерские, мы нерешительно топтались среди высоких ткацких станков — рэзбо-ев, не зная, к кому обратиться. Глухо хлопали доски — бырг-лэ, мелькали в тонких девичьих руках грубые челноки — су-вейки: вверх-вниз, вверх-вниз. Время от времени то одна, то другая мастерица бросала на нас украдкой взгляд, прыская от смеха в ладошку.

— Вы случайно не к Сумед-ре Эуфросине? — выручает нас одна девушка.

Мы слышали о народной мастерице Сумедре из Брашова, видели ее покрывала, праздничное белое ажурное шитье. Но сейчас нам нужна была не она.

— 'Нас очень интересует албастру, — извинившись, что отрываем от дела, пустились мы в объяснения.

— Не тут ищете, — покачала головой девушка, — за албастру надо ехать в Карпаты, к горам Фэгэраш. Только у тамошних мастериц встречается еще такой редкий цвет. Там в селе Авриг живет Мария Спиридон...

Длинные аллеи дорог в уезде Сибиу. Ближе к обочине не спеша катят телеги-каруцы с бородатыми румынами в шляпах, повозки, набитые цыганскими детьми. Вдоль петляющей, ныряющей в зеленых разливах лугов дороги неторопливо, словно в замедленной киносъемке, взмахивают косами крестьяне. Их великаньи тени все ближе подползают к шоссе. В низинах, будто над гейзерами, начинает клубиться туман. Он вспухает, обволакивает поля тонкой пеленой, течет дымчатыми полосами между копен •сена, смыкаясь вдали, у гор, с облаками. А из голубой чаши гор, прорезая облака и туман, прямо на нас падают воды реки Олт — темно-синее, манящее своей глубиной полотно. Албастру, свитое из водяных струй и туманных потоков!

Село Авриг основали еще да-ки. Они занимались здесь скотоводством, земледелием. Римляне построили крепость, потом пришли немцы, затем — венгры. А село с дакским именем Авриг продолжало жить, и жители его по-прежнему ткали ковры и полотна, мяли и красили кожи, вырезали из дерева посуду и украшения.

Менялись, усложнялись старинные рисунки, появлялись новые, блекли или становились ярче старинные цвета, но все тем же оставался глубокий и спокойный цвет албастру. "

С Марией Спиридон мы встретились в мастерской, где за ткацкими станками сидели школьницы. Нам доброжелательно улыбалась по-крестьянски плотная женщина.

...В музее народных промыслов села Авриг, напоминавшем своим убранством старый крестьянский дом, где под бревенчатым потолком висели по стег нам кувшины, тарелки и качалась на* гибком шесте плетеная детская люлька, было множество ее изделий: коврики, полотенца, скатерти, половики, блузки, покрывала. Объяснительная надпись гласила, что эти работы побывали на национальных выставках и часть из них удостоена премий, что в 80 странах мира люди любовались яркими красками и узорами, читали короткую подпись: «Авриг. Мария Спиридон».

...Кивнув нам, Мария продолжала урок, объясняя тридцати ученицам, как управлять-, ся со станком.

После урока тоненькая Ану-ка Спиридон, темноглазая и ру

32