Вокруг света 1980-10, страница 47

Она прикрыла глаза и стала дожидаться утра.

...Пробуждающийся мир был совсем непохож на тот, к которому гюрза привыкла. Над плетнем раскачивались громадные деревья, верхушки которых, казалось, мешают двигаться облакам. В толстых стволах чуткое ухо змеи улавливало гудящее движение. По пористому телу дерева мощным потоком поднимались соки. За деревьями по ровному пространству ходили , переговариваясь, люди. Два длинноногих щенка, затеявшие возню у плетня, заставили гюрзу втиснуться в сложное переплетение сухих прутьев и зашипеть. Щенки неуклюже вскочили и дружно залаяли, подбадривая друг друга. Когда им это надоело, они убежали.

...Жизнь в плетне вскоре ей понравилась. Вблизи дома, который она видела издалека и к которому почему-то не осмеливалась приблизиться даже ночью, было много мышей. Охотиться на них не составляло труда. По ночам гюрза лакомилась клубникой. Однажды она нашла теплое куриное яйцо и проглотила его вместе со скорлупой. Спрятавшись в уютном плетне, она почти машинально хватала бесчисленных мошек, которые были гораздо вкуснее тех, к каким она привыкла в горах. Здесь не было ящериц, которых она не любила за быстроту, не было и нагревающихся за день скал, но в обилии росла трава и колючая поросль ежевики, в которой приятно было охотиться по ночам.

...Справившись с первыми самыми сильными впечатлениями, став медлительнее и ленивее, гюрза вновь стала испытывать одиночество. Беспокойство, порождаемое им, вынуждало ее выползать из плетня, искать что-то в густых зарослях травы и ежевики, испытывая при этом волнующее нетерпение. В одну из ночей она не вернулась к плетню, а в ожидании рассвета спряталась под толстым бревном, брошенным поблизости. Шорох, таинственный и пленительный, заставил ее приподняться. Она увидела тугой шевелящийся клубок, бросилась навстречу, но вовремя остановилась, угрожающе разинув пасть. Перед нею были маленькие и злобные лесные гадюки, встретившие непрошеную гостью громким раздраженным шипением.

Тоска охватывала гюрзу все с большей силой. Она часто вспоминала виденный тесный клубок змей, и в ней поднималось желание участвовать в этом извивающемся танце, венчающем тайны змеиного брака.

Заброшенная за много километров от родных мест, она была обречена на одиночество. Тоска сде

лала ее нервной, а нервозность побуждала быть еще более хищной.

...Прошло еще некоторое время. Гюрза ползала до изнеможения в окрестностях дома, пугая собак, которые, в свою очередь, пугали людей истошным лаем. Двор перед домом был выложен плитняком, касаясь которого она вспоминала скалы. В такие ночи ей не хватало чистого леденящего воздуха, пушистых мерцающих звезд, которые здесь прятались в густых ветках раскачивающихся от ветра деревьев. Она страдала от сырости, накапливающейся в теплых влажных зарослях.

Однажды вечером порыв ветра донес до нее звуки, которые тут же унеслись и смешались с другими. Гюрза насторожилась, вытянула из плетня голову и стала напряженно ждать. Кратковременное затишье обрушило на нее стройный и ритмичный поток новых звуков. Беспокойно поводя головой, гюрза не могла определить, откуда доносится музыка, звучание которой властно захватило ее, остро и безжалостно напомнило стройное пение птицы над укрытием в корнях' старого дерева. Нежное течение мелодии, прерывисто долетавшее до тонкого змеиного слуха, просачивалось сквозь вой ветра, ласкающе пронизывало все существо гюрзы, которая медленно раскачивалась в такт прерывистому музыкальному ритму. Не выдержав, она устремилась навстречу доносившимся звукам.

Она поползла по гладкому плитняку к стенам дома, хотя никогда раньше этого не делала, замерла под ярко освещенным и пугающим ее окном. Вплетаясь в порывы ветра, музыка лилась плавным чудесным потоком, уносилась вместе с ним и возвращалась. На мгновение мелодия замирала, чтобы затем нахлынуть на гюрзу сильными частыми волнами.

Неожиданно музыка прервалась. С новой силой завыл ветер, тревожно заблеяли в овчарне овцы, в окне погас свет.

В эту ночь гюрза спала беспокойно. Ей снилось старое дерево, на его ветках сидела пестрая птица. В своем сне гюрза потянулась навстречу немому пению, но птица вспорхнула и улетела, все так же раскрывая и закрывая длинный черный клюв.

Утром гюрза проснулась от истошного собачьего лая. Собака скоро убежала, и гюрза уснула опять. Она открыла глаза лишь тогда, когда солнце уже поднялось довольно высоко и у самого плетня бойко и суетливо расхаживали куры. Вскоре они заметили присутствие змеи, раскричались и, хлопая крыльями, бросились врассыпную. Прибежал петух, встал у плетня в

боевую стойку, воинственно прокукарекал. Гюрза безучастно отнеслась к куриному шуму и, спокойно подрагивая мышцами, то сокращалась, обвивая жесткие ветки плетня, то вытягивалась в длинную черную ленту. Она была во власти настроения, навеянного музыкой.

Гюрза не заметила человека, заинтересовавшегося, видимо, куриным переполохом. Он внимательно огляделся, затем ушел. Вскоре человек вернулся, неся в одной руке лопату, а в другой транзисторный приемник. Гюрза, оставаясь незамеченной, наблюдала за ним. У человека были спокойные, уверенные движения, и они не раздражали гюрзу.

Человек повесил транзистор на ветку дерева, покрутил черное колесо настройки, нашел музыку и, взяв лопату, стал окапывать дерево.

При первых же звуках музыки гюрза насторожилась. Она проглотила слюну, завороженно вытянулась, расслабленно повисла на прутьях, в такт мелодии поводя головой. Музыка напомнила ей прошлое. В ней причудливым образом сочно и красиво слышался шелест корявого дерева, в стройную мелодию вплелись крики голодных птенцов, потом как будто наступил вечер и птица запела свою чистую и печальную песню, угасающую в темнеющем дрожащем воздухе. Предсмертно вскрикнула лягушка, и все заглушил бурный, гремящий камнями поток.

Гюрза вытянулась из плетня и, околдованная мелодией, мягко подалась к дереву. Человек, увидевший змею, щелкнул выключателем и переложил лопату в правую руку. Не осознавая грозившей опасности, гюрза вползла под плетень. Человек подошел поближе, одной рукой взялся за верхний край плетеной изгороди, приподнял ее, а другой метнул лопату в изогнутое тело гюрзы. Она увернулась и, внимательно следя за человеком, стала медленно втягиваться в скользкие ветки. И вдруг в ней проснулся страх, сухой, горячий... Он подкатился к широко раскрытым глазам красными горячими волнами, наполнил хищную пасть липкой горьковатой слюной. Она изо всех сил старалась вжаться в жесткое переплетение прутьев, но человек приподнимал плетень и стряхивал змею.

После неожиданно сильного толчка гюрза шлепнулась в пыльную землю, отпрянула назад. Молниеносно обернувшись, выставив вперед ядовитый зуб, она бросилась навстречу блестящему полукружью лопаты, отшлифованному от долгого соприкосновения с землей. В острие сверкнуло солнце, отразилось криво и искаженно...

45

U