Вокруг света 1981-05, страница 36

Кто знает Пильду? Уверен, очень мало найдется людей, кто слышал об этой речке, и еще меньше, кто побывал на ней. Но разве в известности дело? Существует целый сонм средних и малых водных артерий с разными вариантами обжитости, использования, полезности.

Пришвин назвал озера глазами земли. А реки — ее кровеносные сосуды,по которым идет бесконечный круговорот обновления пресной воды и без которых жизнь на нашей планете прозябала бы в незавидном состоянии.

На Нижнем Амуре, у озера Удыль, раскопали мы на редкость богатую водяную жилу. Выбирай наперед нужную ситуацию и приступай к исследованиям. Вот, к примеру, невеличка Ута — речка с чистой, прозрачной водой, куда идет нереститься кета. Экспериментальное воздействие на нее оказывать очень удобно: не сопротивляется, слишком мал расход воды. Здесь мы изучали, как убегает от пестицидов всякая живность, хотя их количество не превышало установленных законом норм. Речка Бичи типично горная, с порогами и перекатами, удобная только для водорослей, способных цепляться за гальку и камни. Такие водоросли называются перифи-тоном. Река Гальбука течет по болотам, коричневая от торфа вода. Чем не модель загрязнения реки органическим веществом? И все-таки мы решили отправиться вниз по Пильде. В самых верховьях она совсем необжитая. Там не бывает людей, и путь туда один — на вертолете. На этом участке можно увидеть, что такое река в первозданном виде. Ниже она принимает, впитывает в себя мутные стоки, и, следовательно, это уже река, в какой-то степени больная. Но ей еще бежать и бежать через дикую тайгу, прежде чем напоить озеро Удыль. И постепенно, как и у человека, идет процесс выздоровления, который у реки называется самоочищением. Здесь очень важно узнать, как это отражается' на ее жизни.

Прохожу в кабину к пилотам. Здесь лучше обзор. Пролетаем над каждым изгибом реки, что дает мне возможность все сложные участки отметить на карте. Пильда расходится на десятки проток, русло которых скрывает мощный полог тайги. На отдельных участках видны крупные завалы. Оборачиваюсь назад. Ребята заняты датчиками. Счастливые, они еще не знают, какой лабиринт нам предстоит пройти.

С вертолетчиками выбираем место для посадки. Четверо человек и около тонны груза остаются на маленьком пятачке мари. Вертолет делает прощальный круг и уходит. Туча кровососов мгновенно облепляет лицо и руки. Несколько неожиданно после шума вертолета, запаха бензина, пыльных улиц города видеть сразу столько комаров, столько тайги и солнца.

За 18 дней маршрута группе предсто

ит пройти по безлюдной местности 120 километров на плоту и около 20 километров по суше.

Ребята разбивают лагерь, а я начинаю отбирать первые пробы. На грунте — богатейшая фауна. Практически вся верхняя поверхность камней покрыта домиками личинок ручейников, сделанными из крупных песчинок. В каждом домике прячется житель, изредка высовывая наружу крупную коричневую головку. Под камнями скрываются плоские, с тремя длинными хвостовыми нитями личинки поденок. Всю основную часть жизни они проводят в воде и только в самом конце ее вылетают из воды, чтобы за несколько часов дать потомство и погибнуть.

Через некоторое время ко мне присоединяется Сережа Сиротский. Специальными пинцетами среди нитчатых водорослей мы вылавливаем личинки двукрылых комариков. Помещаем их в раствор концентрированной уксусной кислоты с летучим оргсоединением. Такая фиксация в дальнейшем позволит в лаборатории изучить у этих личинок наборы хромосом.

Игорь Штыцко датчиками снимает первые показания, раскладывает на косе реки свое химическое хозяйство. С любовью упакованные бюретки, колбы, пробирки, химреактивы, бутылки с дистиллированной водой. Сейчас он поставит на горящие угли медный таз с кипятком (по-научному—водяная баня), опустит туда колбы с жидкостью и начнет колдовать над определением пер-манганатной окисляемости, которая позволит судить о количестве органики в потоке. В остальные не загруженные химической деятельностью периоды водяная баня разукомплектовывается, и таз выполняет функции сковородки. А когда-то местные старатели в нем мыли золото.

Сережа и я распаковываем сделанные из мелкой шелковой сетки всевозможные сачки и промывалки, достаем из ящиков банки, заливаем их раствором формалина. Будем ночью отлавливать мигрирующих в потоке беспозвоночных. Каких беспозвоночных и почему ночью? Дело в том, что в горных и полугорных реках Дальнего Востока планктон практически отсутствует. В связи с этим основным источником пищи для многих рыб служат насекомые, обитающие на грунте. Ученые называют их бентосными организмами. Это личинки, некоторые виды рачков, водяные клещи. Ночью они забираются в толщу воды и с помощью потока перемещаются на небольшие расстояния, от двух до двухсот метров вниз по течению. Хариус, ленок, мелкий таймень выходят на охоту. Однако плохая ночная видимость не позволяет рыбе чрезмерно набивать желудок.

Ночью же скатываются к океану мальки тихоокеанских лососей. Благодаря присутствию в толще воды круп

ных личинок насекомых лососевая молодь меньше выедается хищниками, а сами мальки, нагуливая вес, питаются в это время более мелкими мигрирующими организмами. Днем активная жизнь в реке замирает.

Подсчет мигрирующих организмов позволит нам разобраться во многих закономерностях их поведения и даст возможность прикинуть, сколько рыбы может здесь прокормиться. Скучать во время такой работы не приходится, и если нет дождя, то шорохи ночной тайги, падающие звезды и ожившая, с каждой новой пробой раскрывающая свои тайны река наполняют ее романтическим смыслом.

Однако время собираться в дорогу. Жесткий график не позволяет нам долго задерживаться на одном месте. Облачаемся в гидрокостюмы. Игорь и Леша уже сделали для нас горячий обед, надули плот и запаковали большую часть приборов. Когда все было готово к отправке, у ребят возникли сомнения: выдержит ли плот такую нагрузку? Теоретически мы знали, что 800 килограммов — это отнюдь не предел. Но, глядя на гору вещей, сложенных в кучу, засомневались. Методом проб и ошибок все-таки разместили груз под крышей плота. Прорезиненная ткань накрыла вещи, спрятав их от дождя. Надев на голову хоккейные шлемы, а поверх гидрокостюмов спасательные жилеты, Игорь и Сережа сели на передний баллон, мы с Лешей поместились сзади, по левому и правому бортам. И плот пошел. Сначала медленно, вроде приноравливаясь к взваленным килограммам, а затем, попав в основной поток, пронесся с головокружительной быстротой.

Первые километры прошли комом. В дороге разобрали три завала, пропилили ножовкой проход под поваленным деревом. При первой же подкачке баллона вышел из строя единственный насос, через некоторое время отказал температурный датчик, пришлось ремонтировать. Сережа и Алексей по разу успели вывалиться из плота, а Игорь разбил свои очки. Прошли два километра из ста двадцати, и столько потерь.

Заломы, завалы, нет им счета. Главное орудие сплава — ножовка и топор. Пропиливаем и прорубаем плоту дорогу. За весь день самый длинный участок чистой воды был около 400 метров. Бурлящие перекаты не воспринимаются как препятствия; наоборот, проходя их, получаешь хоть какое-то удовольствие. Участки с торчащими из воды топляками мы назвали слаломом.

Примерно через каждые десять километров проводим количественный учет обитателей грунта. Работа эта ювелирная. Надо войти с сачком в реку, одной рукой осторожно взять с грунта камень, приподнять его, а другой успеть подвести под него сачок таким образом, чтобы букашки не успели разбежаться в

34