Вокруг света 1981-05, страница 62

— Да,— довольно ответил тот.— Мне кажется, что нам посчастливилось выявить у него определенные черты.

«Наверное, надо сказать: «Не может быть!» — подумал Мартин Бек и сказал:

— Не может быть!

— В самом деле,— утешился Ельм.— Результаты лучше, чем ожидалось. Мы установили, что его одежда происходит из какой-то голливудской лавочки в Стокгольме. Как вы знаете, их здесь три.

.— Молодцы,—сказал Мартин Бек.

— Конечно,— самодовольно сказал Ельм.— Я тоже так считаю. Костюм совсем грязный. Тот парень ни разу его не чистил и, кажется мне, носил почти каждый день и довольно долго.

— Сколько?

— Может, с год.

— У тебя еще что-то есть?

Ельм ответил не сразу. Самое главное приберег напоследок и нарочно тянул.

— Да,— наконец сказал он.— Во внутреннем кармане пиджака найдены крошки гашиша. Анализ проб, взятых во время вскрытия, свидетельствует, что ваш неопознанный был наркоманом.

Мартин Бек поблагодарил Ельма и положил трубку.

— Издалека пахнет дном,— сказал Колльберг.

Он стоял за спиной Мартина Бека и слышал весь разговор.

— Да,— сказал Мартин Бек,— но его отпечатков пальцев нет в нашей картотеке...

Оставалось только одно: использовать весь материал, который уже собрали. Попробовать найти оружие и допросить всех, кто хоть как-то был связан с жертвами преступления. Эти допросы проводили теперь свежие силы, то есть Монссон и старший следователь из Сундсвала Нурдин. Гуннара Альберга не было возможности освободить от его ежедневных обязанностей и послать им на помощь. В конце концов это не имело значения, так как все были убеждены, что эти допросы ничего не дадут.

Время шло, и ничего не происходило. День сменял день, из дней сложилась неделя, затем началась вторая. Вновь наступил понедельник. Было четвертое декабря, день святой Варвары. На улице было холодно и ветрено, предпраздничная покупательная суматоха чем дальше, тем больше увеличивалась. Новое пополнение томилось и мечтало, когда оно окажется дома. Монссон тосковал о более мягком климате Южной Швеции, а Нурдин — о здоровой северной зиме. Они не привыкли к большому городу, и им было тяжело в Стокгольме. Здесь им многое не нравилось, а особенно спешка, теснота и неприветливость жителей столицы. Как полицейских, их раздражали повсеместная грубость и расцвет мелкой преступности.

— Не понимаю, как вы здесь выдер

живаете,— сказал Нурдин. Это был коренастый лысый мужчина с густыми бровями и прищуренными глазами.— Я вот ехал в метро, и только от Альви-ка до Фридхемсплан встретил по крайней мере пятнадцать лиц, которых у нас в Сундсвале полиция немедленно бы арестовала. Заметили ли вы еще одну вещь? Здесь люди какие-то запуганные. Внешне обыкновенные приличные люди. Но если спросить их о чем-либо или попросить спичку, каждый готов убежать. Просто боятся. Не чувствуют себя уверенно.

— А кто теперь уверен? — сказал Колльберг.

— Я не знал такого чувства,— молвил Нурдин,— По крайней мере, дома, но здесь, наверное, и я скоро начну бояться. Есть для меня какое-либо поручение?

— Мы получили информацию о неопознанном мужчине в автобусе,— сказал Меландер.— Рт одной женщины в Хегерстене. Она сказала по телефону, что рядом с ее домом есть гараж, где собираются иностранцы. Они там частенько, как она выразилась, «дерут глотку». И больше всех шумел один невысокий чернявый мужчина лет тридцати пяти. Описание его одежды похоже на то, что ходило в газетах. А с некоторого времени его там не видно.

— Можно найти тысячи людей, одетых так, как тот мужчина,— скептически молвил Нурдин.

— Да,— согласился Меландер.— На девяносто девять процентов можно быть уверенным, что эта информация ничего нам не даст. Но поскольку другой работы для тебя нет, то...

Он не договорил, нацарапал в блокноте фамилию и адрес информаторши и вырвал листок. Зазвонил телефон.

— На,— сказал он, протягивая листок и одновременно беря трубку.

— О'кэй,— сказал Нурдин.— Еду. Машина есть?

— Есть, но, учитывая уличное движение и плохую дорогу, лучше добираться общественным транспортом. Садись на автобус номер двадцать три и следуй в южном направлении. Слезешь на остановке Аксельсберг.

— Мама родная,— сказал Нурдин и вышел.

— Он сегодня работает без особого вдохновения,— сказал Колльберг.— Почему мы не разрешим этим парням уехать домой?

— Потому что они здесь для того, чтобы принимать участие в самой напряженной охоте на человека, которая когда-либо происходила в нашей стране,— сказал Мартин Бек.

— Ого! — заметил Колльберг.

— Я лишь цитирую министра юстиции,— сказал Мартин Бек невинно.— Наши острые и светлые умы (министр, разумеется, намекал на Монссона и Нурдина) работают вовсю, чтобы изловить душевнобольного массового убийцу, обезвредить которого — первостепенное дело и для общества, и для отдельного человека. j

— Когда он это сказал?

— Первый раз семнадцать дней назад А последний раз — вчера. Но вчера он получил лишь четыре строчки на двадцать второй странице газеты. Ему можно посочувствовать. Ведь в следующем году выборы.

Меландер закончил телефонный разговор и, еще держа в руках трубку, спросил:

— А не пора ли нам отбросить версию о сумасшедшем убийце?

Прошло четверть минуты, прежде чем Колльберг ответил:

— Да, давно пора. И пора запереть дверь и отключить телефон.

— Гюнвальд здесь? — спросил Мартин Бек.

— Да. Господин Ларссон сидит в своем кабинете и ковыряет в зубах ножом для бумаги,—ответил Меландер.

— Скажи, чтобы все телефонные звонки переключали на него,— велел Мартин Бек.

— И одновременно попроси, чтоб нам принесли чего-нибудь поесть,— сказал Колльберг.— Мне три венские булочки и чашку кофе.

Через десять минут принесли кофе, и Колльберг запер дверь.

Они сели к столу. Колльберг прихлебывал кофе и жевал булочку.

— Таким образом,— начал он,— рабочая гипотеза звучит приблизительно так: какой-то мужчина, вооруженный автоматом типа «Суоми-37», убил девять человек в автобусе. Никакой связи между теми девятью людьми нет, они просто вместе ехали.

— У того, кто стрелял, был какой-то мотив,— сказал Мартин Бек.

— Да,— согласился Колльберг и взял вторую булочку.— Но у него не было причины убивать всех людей, случайно оказавшихся вместе в автобусе. Значит, он имел намерение убить одного.

— Убийство тщательно продумано,— молвил Мартин Бек.

— Одного из девяти,— сказал Колльберг.— Но кого? Список у тебя, Фредрик? Повторим его еще разок?

Мартин Бек кивнул. Далее разговор происходил в форме диалога между Колльбергом и Меландером.

— Густав Бенгтссон,— начал Меландер,— водитель. Его присутствие в автобусе можно считать мотивированным.

— Безусловно.

— Он как будто жил вполне нормальной жизнью. Удачно женился. Никогда не судился. Всегда добросовестно относился к своей работе. Мы допросили нескольких друзей его семьи. Они сказали, что он был порядочным и надежным человеком. Принадлежал к обществу трезвенников. Ему было сорок восемь лет. Родился он здесь, в Стокгольме.

— Врагов? Несмел. Денег? Не имел. Причин для лишения его жизни? Не было. Далее.

— Я не буду придерживаться нуме