Вокруг света 1981-11, страница 51

вым. А Челюскин остался в Навигац-кой школе и стал штурманским учеником.

По окончании академии Прончищев плавал на Балтике. Где служил Челюскин— точно неизвестно. Встретились друзья снова в Великой Северной экспедиции, чтобы уже не расставаться.

Брали в экспедицию офицеров только «по охоте» — добровольцев. Командиров северных отрядов назначал сам Беринг. Есть сведения, что Василий сам выбрал себе помощника, предложил другу отправиться вместе с ним. При зачислении в экспедицию Прончищева досрочно произвели в лейтенанты, Челюскина — в штурманы.

Вот и все, что мы о них знаем. О Марии же Прончищевой — первой в истории полярной путешественнице! — нет решительно никаких биографических сведений — только дата смерти. Мы не знаем даже ее отчества.

Не сохранилось ни одного их портрета или описания в чьих-либо воспоминаниях. Никаких мемуаров или писем. Только деловые официальные рапорты и вахтенные журналы в архиве, никогда еще не публиковавшиеся полностью. Да и то не подлинники, а лишь в копиях, переписанные с ошибками неведомыми писарями. Подлинники почти всех материалов великой экспедиции, к тягчайшему сожалению, похоже, погибли безвозвратно — видимо, «истреблены бывшим в 1788 году в Тобольске пожаром». (Хотя чего не бывает на свете: вдруг еще что-нибудь и найдется!..)

Шканечные журналы тоже скупы на подробности: время, направление ветра и курс корабля да еще только самые важные и необходимые сведения: «Видим остров...», «Появилась шуга...», «Наехали свежий медвежий след...»

С каким волнением рассматриваешь в Музее Арктики в Ленинграде старинные инструменты, с помощью которых Семен Челюскин определял широту неведомых мысов и островов, кремневые пистолеты, грубую самодельную посуду! Эти чашки и плошки вырезал полярной ночью из плавника, найденного на пустынном берегу, кто-то из спутников Прончищева — может быть, сам Василий или Семен для Марии? И уж она-то наверняка держала в руках эту посуду — мыла, скоблила, чистила как добрая хозяйка, подавала в ней на стол скудную еду...

Не станем придумывать им приключений и сочинять разговоры, которые будто бы они вели долгой полярной ночью. Пусть они лучше останутся в нашем воображении не очень отчетливыми за дымкой веков, но уж наверняка не искаженными писательской выдумкой. Будем сдержанными, как они.

Мужчинам было все же легче переносить полярную ночь. Прончищеву, при его многотрудной должности, хватало забот. Семен Челюскин с любов

ным старанием рисовал тушью первую карту Лены и той небольшой части побережья, вдоль которого они успели пройти. Карта получилась весьма красивой. Семен не удержался, даже дважды с гордостью пометил на ней свой недавно полученный титул: «Сочинена оная карта штурманом Семеном Челюскиным. Штурман Семен Челюскин». Карте повезло. Пожар и время пощадили ее. Она бережно хранится.в архиве.

А Марии, конечно, приходилось нелегко. Всегда на людях, среди уставших, голодных, огрубевших мужчин... Только великая любовь давала ей силы. Но зато присутствие женщины наверняка облегчало жизнь мужчин, забота о Марии делала их сильнее.

Как же обрадовались они, когда 22 января на несколько минут над горизонтом показалось солнце...

С каждым днем этих минут становилось больше. Но стужа не уменьшалась, а бешеные метели налетали еще чаще, чем раньше. И к уставшим, истомившимся, ослабевшим людям подкралась беда. Давно уже не ели они свежего мяса, только в томительных снах видели капусту и овощи — у многих началась цинга.

Сначала люди слабели, их постоянно клонило в сон. Потом они начали пухнуть, лица желтели, кровоточили десны, и шатались выпадали зубы. Заболевших — бородатых рослых солдат, не боявшихся с фузеей выходить на медведя,— мучило чувство непонятного страха. Стоило кому-нибудь крикнуть погромче или уронить миску, как больных охватывала паника. Они были готовы бежать куда глаза глядят.

Заболели и Василий Прончищев с Марией. В ту первую зиму цинга косила людей во всех отрядах Северной экспедиции. Еще удивительно, что в отряде Прончищева никто не умер.

Когда же наконец придет весна?!

Первым вестником весны стал солдат Погодаев, неожиданно прибывший в середине апреля из Якутска с пакетом от командора Беринга. В пакете была инструкция на лето 1736 года. Особо поручалось обследовать рудное месторождение на Анабаре и «поставить добрые признаки, чтоб как прибудет господин профессор Гмелин, чтоб мог то место сыскать».

Этот приказ, доставленный бесстрашным солдатом на собаках через тысячи верст заснеженной тайги и ледяной тундры, бодряще подействовал на всех людей Прончищева. Несмотря ни на что, дело шло!

Но привез гонец и страшную весть из отряда Ласиниуса, куда он «по пути» заехал. Оказалось, совсем недалеко уплыл тот отряд. Зазимовал он у восточной окраины ленской дельты, и постигла их превеликая беда: почти всю команду скосила цинга; погиб и лейтенант Ла-синиус. Об этом писал Прончищеву штурман Василий Ртищев, принявший

командование, и просил хоть какои-ни-будь помощи.

Чем они могли пособить? Но все же в тот же день снарядил Прончищев небольшую спасательную группу во главе с опытным квартирмейстером Афанасием Толмачевым, выделив сколько мог продуктов из своих тощих запасов. Проводить их вызвалось несколько местных жителей.

Добравшись первого мая до лагеря Ртищева, Толмачев обнаружил там только самого штурмана, иеромонаха Дамаскина да всего семерых солдат, двое из них уже не могли двигаться. Появление посланцев Прончищева спасло их от неминуемой гибели.

Толмачев и его люди уже на следующий день, не отдохнув, начали готовить бот к плаванию, скалывать с него лед, чтобы поскорее вывезти больных из гиблого места. А вскоре подоспела и вторая спасательная группа, присланная уже Берингом. Толмачев поспешил на Оленек, опасаясь, как бы «Якутск» не ушел в плавание без него.

Но до этого было еще неблизко. Льды пока все так же крепко сковывали дубель-шлюп. Прошел июль, начался август. Снова близилась осень. Неужели им опять придется тут зимовать, так и не продвинувшись за год ни на сажень вперед?!

И все-таки настал долгожданный день. Льды разошлись, и второго августа они вышли в море. Прончищев по такому случаю приказал поднять на мачтах пестрые веселые вымпелы. Все

Рисунки П. ПАВЛИНОВА

4 «Вокруг света» № 11